Когда мир изменился (СИ)

— Половина — череп, половина — живая голова. Но рисунок-то ладно, хотя он сложен, похоже, из нескольких старых рун; а вот сила у этого оберега совершенно жуткая. Это чистый Хаос.

— Но Господь победил Хаос! — широко раскрыл глаза Конрад.

— Несомненно. Что не исключает существования таких вот штуковин.

— Но зачем надевать это на невинную деву? — недоумевал рыцарь. — Если этот негодяй Блейз хотел просто привлечь нежить…

— То ему не требовались никакие амулеты, — докончил некромант.

— Как же объяснить сиё? — Конрад аж воздел руки.

— Пока никак.

— Но… — растерялся юноша, — каков же план?

— В четырёх днях пути на восток будет то, что я называю «местом силы». Попробуем допросить эту вещь, и с пристрастием.

Для стоянки Фесс выбрал сухое чистое место на невысоком холме у дороги, с открытой ночным ветрам вершиной. Тщательно выложил отпорный круг. Раздвинул борта и зад двуколки, на рычагах опустилась узкая койка под пологом.

— Ого! — присвистнул Конрад. — Нам бы такая тоже сгодилась!..

— Гномы ладили.

— А… твоё оружие, Фесс? Коим ты владеешь столь виртуозно?

— Глефа? Это другая история.

Ему и впрямь не хотелось вдаваться в подробности.

«Аэ…»

Мысли нахлынули, ударившись в уже привычную ледяную броню, которой ему поневоле пришлось обучиться.

— Смею ли я надеяться когда-нибудь услыхать её?

— Надеяться можешь.

Конрад, хоть и рыцарь, и первая встреча с ним получилась совсем не дружеской, оказался хорошим спутником. Не чинясь, отправился за хворостом, быстро и умело сложил костер. Вскоре в котелке забулькала вода, некромант щедро сыпанул пшена; достал сковородку, порезал кубиками сало, порубил лук. Доварил пшено, быстро и умело обжарил сало с луком, вывалив потом всё это прямо в густую кашу.

— А вкусно! — с набитым ртом объявил юный вер Семманус, уплетая за обе щеки.

Некромант лишь кивнул.

И, когда они уже ложились спать, аккуратно достал заветный посох.

— Ой, мама! — вырвалось у Конрада совершенно нерыцарское.

Можжевеловое древко сделалось чёрным, словно эбеновое дерево. Появились полированные кольца тяжёлой бронзы, а в глазницах черепа злобно мерцали крошечные огоньки.

— Наблюдай. — Фесс с силой вонзил посох в землю.

— Господи, спаси, сохрани и помилуй! — не удержался Конрад.

Некромант промолчал.

Рыцарь долго ворочался, даже его, молодого, сон никак не брал.

— Сударь… досточтимый некромаг… а нельзя ли этого, череп этот… убрать? А то он на меня пырится, того и гляди, с кола соскочит, сожрёт, — не выдержал он наконец.

— Не сожрёт, — заверил его Фесс. — Он у меня хорошо вышколен.

— А-а… э-э-э… — только и смог выдавить сэр рыцарь.

— Добрых снов, Конрад. Дорога завтра дальняя, место, куда придём, заповедное, странное. Ничего не бойся и ничему не удивляйся. И держи меч в ножнах, что бы ни почудилось. Привидится там наверняка многое, но помни — это всё лишь морок.

— Молитва защитит меня от лживых видений Тьмы!

Фесс вздохнул.

— На Господа надейся, а сам не плошай.

…Конрад поворочался ещё немного, но потом молодое здоровье взяло верх, и с другой стороны костра донеслось сонное сопение.

Некромант тоже закрыл глаза. Он уже знал, что ему предстоит, знал, кого он увидит во сне и что ему придётся сделать. И ничему не удивлялся.

— Сегодня выбирай другую тропу, — озабоченно сказала Аэ.

Они укрылись за громадным мшистым валуном. Серое небо над головами иссекло ветвистыми молниями, яркими, лимонно-жёлтыми. Позади — знакомая пропасть, и мирная долина со спокойной медленной рекой, но уже куда дальше, чем в самый первый раз, когда эти сны только начались. Впереди — узкий, крутой подъём, расщелина в мёртвых скалах, и в нём сплошной стеной стояли мертвяки. Обычное их воинство, полусгнившие зомби, скелеты, костяные гончие; мелькнуло несколько трёхглавых крысиных королей, наполовину из неживой плоти, наполовину из нагих костей.

Торчали ржавые пики, поднимались устрашающего вида мясницкие крючья. Холодный ветер рвался вниз по расщелине, разбиваясь о каменную глыбу, послужившую щитом Фессу и Аэ. Где-то высоко меж серых туч парили смутные крылатые тени.

— Пора, — драконица выпрямилась. — Я отвлеку тех, что в небе. И помни, первый поворот налево, а не направо, как в прошлый раз.

В прошлый раз — в прошлом сне, значит.

— Ну, я пошёл. — Просто и буднично, словно направляясь на привычную работу.

Ветер обжёг щёки, заставил слезиться глаза. Алмазный и Деревянный мечи привычно скрестились, незримый щит раскрывался, и ледяной напор тотчас ослаб.

Мёртвые ждали, сбившись плотно, кость к кости и череп к черепу.

«Ты наш, — завели всегдашнюю песню бесплотные голоса откуда-то сверху. — Ты наш, ты должен быть с нами!»

Он не слушал. Привык уже.

Это случалось далеко не каждую ночь — как правило, некромант проваливался в тёмное беспамятство без сновидений — но уж когда случалось, выходило настолько живо и ярко, что запоминалось до мельчайших подробностей.

И в то же время он знал, что, настигни его смерть здесь, в сне — глаза он не откроет и в настоящем теле.

Зомби и скелеты не сдвинулись с места. Ждали, наставив копья.

За спиной мягко толкнули воздух широкие жемчужные крылья — Аэ поднималась в небо.