Когда молчит море. Наследная Царевна

Битва, казавшаяся бесконечной, длилась еще три дня и три ночи. Не ведая ни жалости, ни устали, царевна рубила, колола и резала. А когда поняла, что верная сталь не справляется, призвала на помощь всю мощь Моря-Окияна.

И тогда уж водяные копья да стрелы пронзали Кощея, хлестали его тулово туго сплетенные из капель бичи, да давили волны-молоты. Бессмертный становился слабее, медленнее, неживая плоть его шла трещинами и рассыпалась в пыль. Да только всякий раз восставал он вновь. В прежнем своем обличии.

– Мы будем сражаться целую вечность, Марья, – в очередной раз поверженный, сказал он на исходе третьего дня.

– И в конце ты проиграешь.

Царевна смотрела с холодной яростью:

– Но не умру. Смерть моя далеко да надежно спрятана. Тебе не сыскать. А без смерти и жизни нет. Так что забудь, царевна. Нельзя убить то, что не живет.

Он тяжело поднялся и посмотрел на умирающее за горизонтом солнце. Марья поглядела туда же и только теперь поняла, что в пылу схватки они оказались в той самой башне, где когда-то Чародей обещал показать ей весь мир.

– Ты прав, убить я тебя не могу… – слова давались ей с трудом, точно горло сдавила чья-то длань.

Тяжелая длань горечи и боли.

– Но зато я знаю, как остановить тебя… – Марья, не отрывая глаз от своего врага, протянула руку к Морю…

Давным-давно

Когда была Марья еще совсем юной девушкой

и впервые выбралась с любимым Чародеем в мир

– Зачем мы пришли сюда? Там ведь самое веселье начиналось!

Марья с недоумением оглядела ночное поле, куда ее привел Чародей. То самое, с которого их увез днем крестьянин. Вокруг, куда ни глянь, золотом серебрилась в свете монетки-луны рожь. Колосилась, точно море под ласковым дыханием теплого ветра, а в глубине его торжественную песнь стрекотали невидимые сверчки.

– Ах, да зачем нам чужое веселье и чужая свадьба? – Чародей рассмеялся. – Коли мы у друг друга есть!

Он отпустил ее руку лишь на мгновение и тут же нежно взял лицо девушки в свои ладони, заглянув в глаза.

– Никогда мне на тебя не наглядеться. Никогда поцелуями не насытиться. Хочу, чтобы знала ты. Ты – моя слабость, Марья Моревна, царевна морская. Я люблю тебя. И нет ничего ценнее у меня ни в жизни, ни в целом мире! Люблю и обещаю, слышишь, обещаю, что все у нас будет с тобою хорошо! Что бы ни случилось!

Он невесомо поцеловал ее в губы, стараясь, кажется, наглядеться на целую вечность вперед. И Марья прошептала:

– А я люблю тебя, Чародей…

На закате времен Кощеевых

Буян. Навь

Царевна протянула руку к морю, и вода, обратившись тонкими цепями, бросилась на Кощея. Оплела, опутала да приковала его, не способного боле сопротивляться, к стене. Несколько раз все же безуспешно дернувшись, он оглядел свои оковы и посмотрел на нее, улыбнувшись.

– Эти цепи нерушимы, покуда Володыка Морской восседает на своем троне.

Марья глядела холодно и равнодушно. Скрывшись почти за такой же, как у своего врага, маской. Бездушной и безжизненной.

– Ты останешься здесь на веки вечные, Кощей. Один. Глядя на мир, который когда-то собирался познать и в котором никогда боле не побываешь.

Наклонившись, царевна подобрала выпавший из длани Кощея Кладенец.

– О тебе не останется даже памяти.

Отвернувшись, она устало побрела прочь. А Кощей Бессмертный глядел все ей вслед, пока наследная морская царевна не скрылась на лестнице, но так и не проронил боле ни слова.

После падения Кощея

Во Хрустальном дворце морского Володыки

Толкнув тяжелые двери с такой силой, что те ударились о стены, Марья на мгновение замерла на пороге тронной залы Володыки. А затем, медленно выдохнув, решительно направилась к отцу. Гнев и тоска, жгучие, точно медузьи ленты, переполняли сердце морской царевны. Победительницы, одолевшей наконец своего злейшего врага и завершившей войну, коей не было в триедином мире со времен противостояний Пращуров. И больше всего на свете сейчас Марья жаждала выплеснуть из души отравленные воды тяжких дум. Они жгли ее так сильно, что ей было не важно, на кого то сделать. Хоть бы даже и на самого Володыку.

«А там – будь что будет!»

– Твоя воля исполнена.

Марья швырнула к ногам отца Кладенец, и меч с гулким звоном ударился о каменные ступени.

– Исполнена?

Володыка, даже не взглянув на клинок, встретил гнев дочери с безмятежным спокойствием.

– Нельзя убить того, кто уже мертв.

Царевна, верно истолковав слова отца, вскинула на него взгляд, не сумев при том, да и не желая, впрочем, обуздать плещущуюся в своих очах ярость.

– Кощей навек заточен в собственном замке на Буян-острове. Цепи не разорвать, покуда ты в силе. А значит – навечно.

– Что ж, – Володыка вздохнул. – Достойная то расплата за его злодейства. Ты славно потрудилась, Марья…

Он протянул руку, призывая дочь к себе. И Марья, смерив пыл, повиновалась и поднялась к трону.