Когда молчит совесть

- Что ты делаешь, сынок, так нельзя! - упрекнула она Вугара.

- Я знаю, что делаю, мама. Не вмешивайся...

- В такое позднее время стыдно гнать человека.

- Не бойся, на улице не останется, пусть отправляется к своему министру!

- И уйду! - крикнул Исмет. - Сделаю вам одолжение! Думали, умолять буду, чтоб вам сдохнуть!

Он торопливо шатнул к кровати, схватил чемодан и связку книг.

- А с тобой я еще рассчитаюсь! - обернувшись от двери, бросил он Вугару.

Вугар не ответил; устало опустился на кровать, как человек, сбросивший с плеч тяжелый груз. Мама Джаннат, на мгновение растерявшаяся, бросилась к Исмету, пытаясь остановить:

- Не надо, сынок! Куда ты пойдешь в эту пору?

- Найдется где переночевать, не нуждаюсь я в вашем свинарнике!

Но мама Джаннат не обиделась, продолжала ласково и сердечно:

- Будь терпелив, сынок Исмет, прислушайся к совету брата. Он любя говорит.

Но Исмет не стал ее слушать:

- Уйди с дороги!..

И, оттолкнув старуху, ногой распахнул дверь. Мама Джаннат молчала и, лишь когда во дворе стихли шаги Исмета, подошла к Вугару и смущенно сказала:

- Нехорошо получилось... В доме девушки, наверное, уже спят, а он станет стучать, всех перебудит, позор!

Вугар нежно прижал к себе растерявшуюся старушку:

- Не волнуйся, мама. Верно, они тоже не очень-то серьезные люди и смотрят на жизнь, как на забаву, иначе не отдали бы дочь за такого...

Эпилог

В тот год в Баку выпал снег. Такого снега не помнили даже старые бакинцы - густой, крупный, лохматый. Сначала сильный ветер налетел на город, а потом повалил снег и шел не переставая два дня и две ночи. Белая, непроницаемая завеса повисла над городом. Снег заваливал дороги, тротуары, сравнивал их с улицами, делал невозможным движение автомобилей. Молодые деревья не выдерживали тяжести снега и с хрустом ломались. Осели подгнившие крыши старых, доживающих свой век домов. Заледенели трубы газопровода и водопровода, - холод пришел в квартиры, пробирая жителей до самых костей. Казалось, город находится на осадном положении. Продлись такое еще день-другой, кто знает, сколько несчастных случаев произошло бы в Баку.

Но на третье утро дикий ветер улегся, снегопад прекратился, небо посветлело, поголубело, заулыбалось. Ослепительно засверкало зимнее солнце, и золото его лучей словно пыльцой осыпало сахарную поверхность земли, слепя глаза прохожим. Природа вздохнула легко и вольно.

К полудню воздух прогрелся, и люди высыпали на улицы, площади, в парки и скверы.

Краса и гордость Баку - Приморский бульвар не мог вместить всех желающих прогуляться вдоль моря. И дети, и взрослые, и старики, - все спешили сюда погреться на солнышке, погулять, вдохнуть свежего морского воздуха. Ребята кидались снежками, скатывались со снежных горок; взявшись за руки, скользили по накатанному снегу, приплясывали.

Вышли на набережную и Арзу с Вугаром. Это была их первая прогулка после долгой и мучительной ссоры. Общее веселье заразило их, и они тоже затеяли игру в снежки, гоняясь друг за другом. И вот уже щеки их запылали румянцем, как горные цветы, волосы растрепались, и в волосах, и на бровях, и на кончиках ресниц засверкали искры снега, а на пальто забелели пятна от снежков. А в глазах светилось безграничное счастье.

- Гляди, гляди туда!

Вугар обнял девушку, вытянул вперед указательный палец. Голос его дрожал. Арзу взглянула туда, куда указывал Вугар, но ничего примечательного не заметила.

- Что? Где? - недоуменно спросила она.

- Не видишь? Вон, вон тот человек? - Волнение Вугара росло с каждой секундой.

- Какой, Вугар?

- Профессор! Сохраб Гюнашли!

Арзу внимательно вгляделась и покачала головой:

- Нет, не вижу... Да ведь он в больнице, разве выписался?

- Не знаю... Я три дня не навещал его из-за снегопада...

Вместе с. Арзу он поспешил к Сохрабу Гюнашли, который, держа под руку Муршуда Гамзаева, медленно шел им навстречу. Их разделяло уже несколько шагов, и Вугар, оставив Арзу, один пошел к своему научному руководителю.

- Чтоб всегда видеть вас на ногах, - сдержанно проговорил он, с трудом удерживаясь от желания обнять и расцеловать Гюнашли.

- Рад видеть тебя, Вугар! Рад видеть! - сердечно ответил профессор.

Вугар растрогался и от волнения несколько мгновений не мог выговорить ни слова. Поздоровавшись с Гамзаевым, он снова повернулся к Сохрабу Гюнашли:

- Я счастлив видеть вас бодрым, веселым!

- Бодрость живет только в здоровом теле, - шутливо поправил Вугара Гамзаев. - Ты, верно, хочешь поздравить Сохраба Мургузовича с полным выздоровлением?

- Вы правы, Муршуд Балаевич, - уже спокойно ответил Вугар. - То, что профессор выздоровел и вернулся в наши ряды, заслуживает самых больших поздравлений!

Арзу стояла поодаль, но, заметив, что Гюнашли краешком глаза нет-нет да и поглядывает на нее, подошла ближе. Гюнашли поздоровался с ней и, улыбаясь, спросил Вугара:

- Как зовут нашу ненаглядную красавицу?

Вугар умышленно молчал, ожидая, что Арзу сама ответит. И она, смущенно опустив глаза, сказала:

- Меня зовут Арзу, профессор!