Когда молчит совесть

- Они души друг в друге не чают! - воскликнул он. - Все свободное время он проводит у нее... Не сегодня-завтра он переедет к Арзу. Вугар еще весной говорил мне об этом!

Мархамат изменилась в лице.

- Ах, вот что! - Голос стал грубым и резким. - Ну, хорошо! Пусть будет так!

Увидев, что Мархамат, как ретивый конь, закусила удила, Исмет хотел подлить масла в огонь, рассказать еще какую-нибудь небылицу. Но не успел он опомниться, как дверь с грохотом захлопнулась перед его носом. Он не сразу сообразил, что произошло, продолжая стоять перед запертой дверью. Колени дрожали, во всем теле ощущалась противная вялость. Он покачнулся, сделал несколько шагов назад и облокотился на перила. Сердце ныло, точно зуб болел в груди. Ярость овладела им. Но странно, не собственная глупость и неблагодарность Мархамат были причиной его гнева, - во всех смертных грехах он снова обвинял Вугара.

"Подлюга! Камень на моем пути! Ты обесчестил меня!" Как загнанный волк, Исмет заскрежетал зубами, не в силах совладать со своей ненавистью.

* * *

А по ту сторону захлопнувшейся двери происходило примерно то же самое. Мархамат металась из угла в угол, глаза ее горели, волосы растрепались. Куда девалось хладнокровие и спокойствие, с которыми она только что вела разговор? Проклятия и ругань то и дело срывались с языка: "Он, видите ли, решился сломить мою волю! Объявил мне вражду! Хочет обвести вокруг пальца! Приглашают в гости - не приходит! Снимают комнату - отказывается переезжать! Ничтожный сопляк! С кем вступаешь в единоборство?!"

Заметив вдруг свекра, безмолвно сидевшего с газетой возле радиоприемника, изредка из-под очков бросавшего не нее осуждающие взгляды, она невольно притихла, вышла в гостиную и плотно прикрыла за собой дверь. Отступать поздно. Весь город оповещен, что Вугар Шамсизаде влюблен в Алагёз. Если не сломить его упрямство, дочь будет опозорена, и сама Мархамат, которая вечно подсмеивалась и подтрунивала над другими, станет посмешищем. Снова нахлынуло отчаяние, уже пережитое ею после неудавшихся именин. Ее трясло, как в лихорадке, кости ныли. Она подумала о Зумруд и выругалась: "Собачья дочь! Как в воду канула! Шумит, трещит, а пользы никакой!"

Мархамат схватила телефонную трубку.

- Зумруд?! - Гневное сопение перешло в свист.

- Она самая!

- Чтоб тебе ни дна ни покрышки! Куда пропала?

- Мархи, это ты? - Вахидова громко расхохоталась. - И я еще спрашиваю! Кто, кроме этой ядовитой женщины, может так разговаривать? Что случилось? Какая оса ужалила?

- Блудница, ты еще хихикаешь, будто любовника встретила! Не такое у меня настроение.

Смех в трубке мгновенно смолк. Между подругами давно установился развязный тон, допускались пошлые шутки, сальные выражения, забавлявшие и развлекавшие их. Но сегодня хриплый, сердитый голос Мархамат заставил Зумруд насторожиться. Видно, подруге не до шуток. Зумруд спросила серьезно и сочувственно:

- Говори, что случилось? Не нравится мне твой голос... Кто тебе на хвост наступил?

- Эх, - Мархамат-ханум тяжело вздохнула. - Счастливая ты, Зумруд, нет у тебя забот. Море тебе по колено...

- Ради аллаха, не тяни, говори, что случилось?

Мархамат в ответ застонала, заохала:

- Приходи на мои похороны, Зумруд! Конец мне пришел, вот что случилось!

- Перестань прикидываться! У меня полная приемная народу. Сотни людей ждут решения своей судьбы. Некогда мне! Говори, что за горе?

В иное время Мархамат-ханум от души потешилась бы над бахвальством Зумруд. Но сейчас только сказала жалобно:

- Что я просила тебя? Забыла мое поручение? Ответа жду...

- Какое поручение? Кажется, я все сделала? Нашла прекрасную комнату. Чем недовольна?

- Боже мой, какая ты беспамятная! Вот поручай таким... - стонала Мархамат-ханум. - Я же просила, узнай, что за девушка, какая у нее родня.

- Какая девушка? Какая родня?

- Сгореть тебе в огне, как я сейчас горю! - Голос Мархамат набрал силу. - Или не тебя просила я узнать о людях, что живут в крепости?

- Ах, это... - Голос Зумруд оборвался. - Ничего не вышло, подруга, все труды даром пропали.

- Как это даром?

- Потерпи, Мархи, по телефону не расскажешь, после работы забегу, тогда поговорим.

- Говори сейчас! Не могу ждать!

- Сию минуту? По телефону?

- Да, по телефону!

- Но у меня люди...

- Говори шепотом, намеками, я пойму...

Зумруд продолжала ломаться:

- Клянусь жизнью, работку ты мне задала! Все переулки в крепости исходила, до сих пор ноги болят...

- Ну и что?

- Сколько жилищных управлений обошла! Скольких людей расспрашивала! Никто ничего не знает. Крепость - как лес глухой. Один к другому посылает, а толком ничего сказать не может. Все равно что на дне океана бусинку искать.

- Ох, терпения нет, отправишь ты меня на тот свет, - ворчала Мархамат-ханум. - Короче!

- Короче? Девушка-то пригульная...

Мархамат не поверила своим ушам:

- Что это значит - пригульная?

- А это значит, что у нее ни отца, ни матери!

- Правда?

- Жизнью своей драгоценной клянусь!

- Что ж, мать ее сблудила, что ли?

- Вот этого не знаю! Не хочу человека зря оговаривать.

Много бы дала Мархамат, чтобы получить сейчас утвердительный ответ.

- Кто ж ее воспитал? Родственники?