Когда молчит совесть

Издавна повелось в нашем городе воскресный день посвящать генеральной уборке. Особенно в тех домах, где женщины всю неделю трудятся на предприятиях, в учреждениях или в школах. Как осудишь их за это?

Арзу и Ширинбаджи встали ни свет ни заря и, не выпив даже стакана чая, принялись за работу. Весь дом перевернули вверх дном, - вещи разбросаны, мебель сдвинута, словно война прошла...

На голос Вугара вышла Ширинбаджи. С балкона пригласила она его зайти в дом, а когда он отказался, настаивать не стала, - зачем зазывать гостя, когда в доме беспорядок?

Арзу выбежала в поношенном домашнем халатике. В стоптанных домашних туфлях с потрескавшимися лакированными носками, с обвязанной полотенцем головой она выглядела забавной и трогательной. Увидев ее, Вугар не сдержал невольной улыбки. Как она обрадывалась! Не будь посторонних, верно, бросилась бы ему на шею. Ее радость окончательно сбила с толку Вугара, он не сразу вспомнил, что привело его сюда в столь неурочный час. Но замешательство длилось мгновенье. Холодно и неприязненно он сказал:

- Идем, мне нужно поговорить с тобой!

Суровый, официальный тон обидел Арзу:

- Если есть дело, заходи в дом, поговорим. Что за разговоры на улице?

- В дом я не пойду!

Откуда такая холодность? Она сама оглядывала его. Никогда Вугар так не разговаривал с ней. Предчувствуя что-то неладное, она встревожилась, но ничем не выдала своего волнения.

- Куда ты тащишь меня в таком виде? - шутливо спросила она. - Хочешь прохожих повеселить? Ну, посмотри, правда, я похожа на цыганку?

Лицо Вугара мрачнело с каждой секундой, он ничего не отвечал, продолжал тащить ее куда-то. Но Арзу не двигалась. Сомнений не оставалось, сейчас она услышит что-то неприятное, а может, обидное, горькое. И все же сдерживалась.

- Хорошо, - согласилась она. - Не хочешь идти в дом, воля твоя, зайдем во двор. Не могу же я в таком виде разговаривать с тобой на улице.

- Не пойду! - грубо крикнул Вугар.

Она не стала возражать и покорно пошла за ним. Свернув за угол, они остановились в тихом переулке. Прохожих здесь почти не было. Наступило тягостное молчание. На душе у Арзу было тревожно, но она дала себе слово спокойно выслушать самую горькую весть. А Вугар, казалось, снова забыл, зачем он сюда пожаловал, и, рассматривая носки собственных ботинок, продолжал задумчиво молчать.

- Почему ты вчера не пришел? - как ни в чем не бывало спросила Арзу, надеясь своим вопросом рассеять и успокоить его - я вернулась из института, мама поздравила меня, сказала, что ты приехал, звонил. Весь вечер мы тебя ждали... Я так волновалась! Неужели трудно позвонить, предупредить, что не придешь. Ведь не только я, старики тревожились...

Вугар слушал ее с наслаждением. Искренние, непринужденные слова Арзу разгоняли мрачные подозрения, возвращая в привычный мир любви, доверия. Он сказал покорно и виновато:

- Прости, никак не мог... У стариков попроси за меня прощения. Работа.

- Ох эта работа! - Голос Арзу задрожал. - Когда-то она кончится и мы сможем свободно вздохнуть и увидеть божий свет? - Она осеклась, заметив, что Вугар снова помрачнел. Кажется, не вовремя дала волю языку! - Что случилось? Опять неприятности на работе? - участливо спросила она.

- Да, - сухо ответил Вугар.

Непонятная тревога, охватившая было ее, немного улеглась. Ну, конечно, огорчен неполадками на работе и потому груб, раздражителен. Вот к чему привело напряжение последних месяцев. Нет, она больше не позволит ему так работать!

Арзу осмелела:

- Да ну ее к лешему, твою работу! Вконец измотала! Посмотрела я на тебя, и сердце мое словно огнем опалили. Бледный, щеки ввалились, даже белки пожелтели...

Она сочувственно вздохнула, хотела еще что-то сказать, но Вугар оборвал ее:

- Ты очень жалеешь меня, да?

- А как же? Разве ты сомневаешься? Ведь ты у меня единственный...

- Единственный? - иронически спросил Вугар.

- Конечно, ты моя первая любовь! А ты что, не знал?

- Выходит, не знал.

- То есть как?

- А вот так! Ты обманывала меня, скрывала свои тайны!..

- О дорогой, что ты говоришь?! Как я смею тебя обманывать, какие могут быть у меня тайны?

У Вугара не хватало духу высказать ей все, что он услышал от Мархамат, и он молчал, то краснея, то бледнея.

- Да ты болен! Ну конечно же болен! - воскликнула Арзу и, кинувшись в Вугару, схватила его за руку. - Немедленно идем домой! Надо вызвать врача. Вот до чего ты довел себя! Бессонные ночи... И вот результат!

- Ошибаешься! - Вугар высвободил руку. - Я не больной и не сумасшедший.

Но Арзу не слушала его и, снова схватив за руку, стала просить:

- Успокойся, милый... Ну, пойдем к нам и спокойно обо всем поговорим, прошу тебя...

Он молча и подозрительно глядел на нее. Потом сказал:

- Говорят, у тебя был возлюбленный до меня. Даже два.

Арзу вздрогнула. Долго ничего не могла выговорить, потом спросила оскорблено и гордо:

- Что ты еще слышал обо мне? Будь мужчиной, выкладывай!

Он до боли прикусил нижнюю губу и решительно, словно в воду кинулся, спросил:

- Агариза твой родной отец?

- Странный вопрос! - через силу засмеялась Арзу. - Конечно!

- А Ширинбаджи?