Читаем Когда молчит совесть полностью

— Значит, отстали от жизни… — громко усмехнулся Вугар.

— Ну, и чем же все кончилось?

— Победили зло и клевета.

— И все?

— Все!

— И ты не пытался восстановить истину?

Вугар отрицательно покачал головой.

— Не писал заявлений, объяснений? Не искал поддержки?

Вместо ответа Вугар покачал головой и цокнул языком. Джовдат взбесился:

— Тебя оклеветали, опозорили, облили грязью, а ты, вместо того, чтобы ринуться в бой, побежал на вокзал и приехал сюда?! Молодец, храбрый же ты парень!

Вугар, засунув руки в карманы брюк, шел, глядя себе под ноги, упреки причиняли боль. От негодования Джовдат то и дело разводил руками, словно не находя слов.

— Почему ты столько дней молчал и скрывал все от меня?

— Трижды пытался я тебе рассказать, и каждый раз ты уводил разговор в сторону. Теперь понимаешь, почему я не хотел идти в школу? А потом согласился, чтобы там все рассказать. И снова ничего не получилось. Ваше уважение ко мне, гордость за меня связали язык. Ну, мог ли я огорчить всех вас?

Поверь, я мучился, но заставил себя молчать, скрывать истину.

— Напрасно! — решительно сказал Джовдат. — Рано или поздно мы бы все равно обо всем узнали… Да, кстати, неужели никто из ученых не выступил в твою защиту, не замолвил за тебя хоть слово?

— Выступали, но так, для проформы.

— А что ж твой научный руководитель? Я не раз читал о профессоре Гюнашли в газетах и журналах. Крупный ученый, принципиальный человек. Пишут, что он чуток и заботлив к молодежи.

— Все верно! — быстро перебил его Вугар. — Но его вынудили молчать…

— Кто?

— Жена. Написала в ученый совет письмо без стыда и совести.

— О чем же?

— О том, что я безнравственный, распущенный человек. Будто я из соображений карьеры бросил любимую девушку и обещал жениться на дочери своего научного руководителя, а потом ее обесчестил…

— А что же было потом?

— Наши противники ухватились за эту грязную клевету. Научная ценность моей работы уже никого не интересовала. Все свелось к обсуждению омерзительных сплетен. Я и не подозревал, какая страшная вещь клевета! Я молчал, не находя слов в свою защиту…

Джовдат, опустив голову, внимательно слушал друга.

— Вот тебе и ученые!.. — казалось, откуда-то издалека донесся его сдавленный голос. — Передовые люди нашего общества… Чего ж тогда ждать от простых смертных? Ну, скажи на милость, что я после всего услышанного могу требовать хотя бы от такого мерзавца, как наш заведующий межхлопковым пунктом? — Такая горечь слышалась в словах Джовдата, что казалось, еще мгновенье — и он сорвется на крик. Но раз другой глотнув воздух, он овладел собой, и голос его зазвучал не громко и грустно: — Вот уже пять лет прошло с того дня, как скончался мой отец, а я до сих пор не могу забыть его предсмертные часы. За два дня до кончины он потерял речь. А глаза были по-прежнему ясные, живые, умные. По его взгляду я чувствовал — он хочет сказать мне что-то очень важное. Особенно в последний день он не сводил с меня напряженных глаз. Я склонился над ним и спросил: «Что ты хочешь сказать мне, отец? Чем встревожен?» Уголки сжатых губ дрогнули, в глазах появилось выражение страдания — он сердился, что его не поимают. Я спрашивал снова и снова, умолял хоть одним движением руки объяснить то, что он хочет сказать. Но у него на это не было сил. И он только смотрел на меня требовательно и мудро. До сих пор не знаю покоя: что он хотел мне сказать? Может, произнеси он это слово — и вся жизнь моя пошла бы иначе, я стал бы лучше, чище. Немой, беспомощный взгляд неотступно стоит передо мной, и не могу я понять его тайны.

Я знаешь о чем часто думаю? На Луну летаем, при помощи радиоволн приводим в движение автоматические установки на других планетах, изобрели роботов, которые сочиняют стихи и пишут музыку, пересаживаем сердца, оживляем мертвых, а разгадать тайну человеческого взгляда не можем… Почему бы современной науке не задуматься над этим?

Вугар грустно улыбнулся. Джовдат повернулся к нему и быстро продолжал:

— Тебе кажутся смешными мои слова, Вугар? Я это к тому сказал, что в наши дни авторитет науки огромен. Кажется, нет такой проблемы, перед которой она оказалась бы бессильна. Потому и ученые кажутся нам особенными людьми. То, что ты сейчас рассказал, поразило меня в самое сердце. Получается, что в одном человеке рядом с высокими стремлениями могут ужиться мелкие и низменные чувства? Как тут снова не вспомнить мудрость наших дедов: быть ученым легко, быть человеком трудно.

— Нет, Джовдат, быть настоящим ученым — дело нелегкое. Талант, трудолюбие должны сочетаться с горячим сердцем, глубоким внутренним содержанием, с чувством собственного достоинства. Наука требует полной отдачи…

Джовдат покачал головой.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза