Когда можно аплодировать? Путеводитель для любителей классической музыки

Это действительно были несчастные, трагические случаи. В сравнении с ними происшествия в повседневной концертной деятельности — просто мелкие неприятности. Мы, музыканты, почти все неприятности склонны называть катастрофой, ибо стремимся к совершенству и с трудом прощаем себе даже малейшие погрешности. При этом мы уверены, что публика вряд ли заметит неверное вступление или фальшивую ноту. Само собой, я не имею в виду настоящих знатоков, экспертов, которые обязательно сидят в зале и, скорее всего, сразу заметят, если что-то не так. Но даже если никто не обратит внимания на ошибки, от самих музыкантов они всё равно не ускользнут и даже могут вывести из себя.

ПРИ СБОЯХ ВСЕ ПОМОГАЮТ ДРУГ ДРУГУ

Если отвлечься от тех немногих, кто по каким-то причинам исполняет свои профессиональные обязанности вполсилы, можно утверждать, что каждый музыкант стремится делать своё дело как можно лучше и чище. А коли так, наивысший закон в случае сбоя гласит: как можно скорее исправить ошибку. При этом все по мере возможности должны друг другу помогать.

Это касается как больших оркестров, так и маленьких камерных ансамблей. В фортепьянном трио или струнном квартете кто-то должен взять на себя роль ведущего, если один из исполнителей выбился из такта, и сохранять её за собой до тех пор, пока все снова не заиграют в лад.

В большом симфоническом оркестре эту задачу решает дирижёр. Если солист сделал какой-то непредусмотренный ход в сторону, дирижёр по-прежнему станет строго придерживаться заданного курса, и солист сможет быстро вернуться в нужное русло. А когда один из оркестрантов играет «не в ногу» с остальными, дирижёр сохраняет хладнокровие и контролирует ситуацию, знаками и жестами заставляя «заблудшую овцу» вернуться в общий строй.

В часто исполняемых и хорошо знакомых музыкантам сочинениях такие проблемы обычно легко устраняются. Но бывает и так, что дирижёр своевременно не замечает их или не в состоянии мимикой и жестами снова сделать оркестр единым организмом. В случае с редко исполняемыми или совершенно новыми сочинениями обеспечить необходимую сплочённость или снова восстановить её ещё труднее. Тогда дирижёру пультом не остаётся ничего другого, как прибегнуть к устным командам, чтобы навести в оркестре порядок. Разумеется, он отдаёт эти команды шёпотом, и публика их не слышит.

ЧТО БЫВАЕТ, КОГДА РВЁТСЯ СТРУНА

Кошмарный сон скрипача: во время игры что-то случается с инструментом. Самое худшее, — когда скрипка или альт в буквальном смысле слова расклеивается и гриф отделяется от корпуса, — происходит, к счастью, редко. Один камерный музыкант испытал такое во время концерта в тропической Африке, вероятно, по причине слишком высокой влажности. Ясно, что о продолжении концерта не могло быть и речи.

Куда чаще случается менее катастрофическое, но достаточно драматичное происшествие: у солиста рвётся струна. Только что он витал в высоких сферах музыки Бетховена или Чайковского — и вдруг столкнулся с банальной усталостью материала. На какие-то полные испуга секунды соло по необходимости прерывается, хотя оркестр продолжает играть. Концертмейстер мгновенно передаёт солисту свой инструмент, и тот продолжает играть на чужой скрипке. Если понадобится, дирижёр поможет ему вступить в нужном месте. Тем временем вышедшую из строя скрипку передают назад, за сцену, там натягивают новую струну и возвращают отремонтированный инструмент солисту.

Однажды, когда скрипачка Мидори играла с Леонардом Бернстайном, случилась точно такая история, правда, тогда струна лопнула и на запасной скрипке, так что ей пришлось доигрывать концерт на третьей — под бурные аплодисменты публики. В ещё большей мере, чем история с Мидори, претендует на рекорд бравое поведение моего друга Антонио Менезе, виолончелиста трио «Beaux Arts». Много лет назад он играл Шуберта в Берлине с оркестром под управлением Герберта фон Караяна, и в самый разгар концерта у него лопнула струна, причём с головой погружённый в музыку дирижер этого не заметил. Прерывать концерт для ремонта виолончели и тем самым помешать великому маэстро Антонио не хотел ни в коем случае. И тут сама судьба пришла на помощь охваченному паникой музыканту. Во-первых, беда случилась как раз в том месте, когда оркестр продолжал игру без солиста, и у Антонио образовался небольшой перерыв; во-вторых, он вспомнил, что в кармане его фрака должна быть запасная струна. У него было ровно две минуты времени. Не моргнув глазом, он достал из кармана струну, удалил обрывки лопнувшей и натянул новую. Точно к началу своего очередного вступления он был готов продолжать игру. Публика наградила его бурными овациями, что чрезвычайно удивило Караяна, который так и не заметил героического поступка своего солиста.

В камерных концертах такое чаще всего невозможно. Если струна у скрипки, альта или виолончели рвётся, игру поневоле приходится прервать, натянуть за кулисами новую струну и только тогда продолжить выступление.