Когда мы перестали понимать мир

На войне ему было некуда себя деть. Он ждал приказов, но они не поступали; писал рапорты, которые никто не читал, а потом впал в сильнейшую апатию. Подчиненные жаловались: Шрёдингер спит до обеда, а потом может проспать еще и весь вечер. Он чувствовал сонливость двадцать четыре часа и не мог простоять на ногах и пяти минут. Кажется, он позабыл имена всех своих товарищей, как если бы разум отравил ядовитый миазм и память заржавела. Хотя в свободное время он пытался почитывать научные статьи, которые присылали ему коллеги из Австрии, сосредоточиться он не мог, мысли спотыкались друг о друга, и он решил, что набившая оскомину война спровоцировала у него развитие психоза. Спишь, ешь, играешь в карты. Спишь, ешь, играешь в карты. Что это за жизнь такая? Так он писал в дневнике: «Мне уже неинтересно, когда закончится эта война. Закончится ли она вообще когда-нибудь?» Когда в ноябре 1918 года Австрия подписала перемирие, Шрёдингер вернулся в Вену. В столице свирепствовал голод.

В последующие годы он увидел, как рушится мир, в котором он вырос. Императора сместили, Австрия стала республикой, мать доживала свои дни в крайней нищете, сгорая от рака, выедавшего ее грудь. Шрёдингеру не удалось спасти от банкротства семейную фабрику по производству линолеума – она обанкротилась из-за эмбарго; налеты французов и англичан прекратились, а экономические санкции остались. Державы-победители безучастно наблюдали за тем, как Австро-Венгерская империя распадается, а миллионы людей пытаются выжить, не имея ни еды, ни угля, чтобы перезимовать. Улицы Вены заполонили солдаты-калеки, призраки с полей битвы: лица перекошены – последствия газовых атак, мускулы дергаются из-за конвульсий, медали на заношенных кителях подрагивают и звенят, как колокольчики на прокаженных. Солдат прислали надзирать за горожанами, но они были не намного здоровее тех, кого должны были усмирять. В день выдавали меньше ста граммов мяса, в котором кишели жирные белые черви. Когда военные раздавали скудное продовольствие, которое ввозили из Германии, воцарялся настоящий хаос. Как-то раз во время беспорядков Шрёдингер увидел, как толпа выбила полицейского из седла. Через пять минут от его коня ничего не осталось: около сотни женщин столпились возле туши и разорвали ее на куски.

Сам Шрёдингер едва сводил концы с концами, получая крохотное жалованье за редкие уроки в Венском университете. В остальное время ему было совершенно нечем заняться. Тогда он начал читать Шопенгауэра, а через него познакомился с философией веданты. Оказалось, что у расчлененного коня и полицейского, оплакивающего его смерть, одни на двоих перепуганные глаза; зубы, впивающиеся в сырое мясо, и те, что жуют траву на лужайке, – одни и те же зубы; а кровь на лицах у женщин, вырвавших сердце коня, их собственная, – ведь все проявления личного суть отражения Брахмана, абсолютной реальности, лежащей в основе мира.

В 1920 году он женился на Аннемари Бертель, однако счастье, переполнявшее влюбленных до свадьбы, не продлилось и года. Шрёдингер не мог найти достойную работу, а жена, работая секретаршей, в месяц получала больше, чем он за год преподавания. Он заставил ее уволиться и стал приходящим профессором, менял одно плохо оплачиваемое место на другое и везде возил жену с собой: из Йены в Штутгарт, из Штутгарта во Вроцлав, а оттуда в Швейцарию. Удача улыбнулась Шрёдингеру, когда его назначили заведующим кафедрой теоретической физики в Цюрихском университете, однако ему пришлось отменить занятия, отработав всего один семестр: он тяжело заболел бронхитом, позже оказалось, это был дебют туберкулеза. Пришлось на девять месяцев переехать в горы, на свежий воздух. Их с женой отправили в санаторий доктора Отто Гервига в альпийской коммуне Ароза. Он не раз возвращался туда в последующие годы, когда здоровье ухудшалось. В свой первый приезд Шрёдингер проходил лечение высотой в тени пика Вайсхорн. От болезни не осталось и следа, однако пребывание в санатории дало необычный побочный эффект, который не мог объяснить никто из врачей: у него развилась практически сверхъестественная слуховая гиперчувствительность.