Когда мы верили в русалок

И вот она – Джози, дает интервью в холле красивого дома. Слезы застят мне глаза и текут по лицу, не спрашивая моего разрешения. Я включаю звук и слышу давно забытый голос сестры – немного трескучий, теперь с намеком на акцент: выговор не совсем новозеландский, но уже и не американский. Голос Джози меня обжигает, но я внимательно смотрю видео, не в силах оторвать от нее глаз. Она ведет репортера по дому, расхваливая его деревянные элементы, демонстрируя виды, что открываются из окон, показывая спальню, где в тридцатых годах убили какую-то кинозвезду.

Она до сих пор прекрасна. Волосы гораздо короче, чем я помню, до плеч, элегантно уложенные, идеально ухоженные. Лицо соответствует возрасту. Кожа огрубелая – результат многолетнего воздействия яркого солнца, ветра, занятий серфингом и злоупотребления спиртным. Вокруг глаз сеточка тонких морщинок.

В кадр входит мужчина, тот самый, с фотографий. Он обнимает ее за плечи. С густыми каштановыми волосами, загорелый (столь красивым загаром может похвастать лишь человек, который много времени проводит на свежем воздухе), он обалденно хорош собой и с таким обожанием смотрит на мою сестру, что внутри у меня все переворачивается.

Я выключаю видео.

Моя жизнь в сравнении с ее жизнью вдруг кажется мне жалкой. Жалкой, блеклой, наполненной одиночеством.

Глава 20 Мари

Я приношу Гвенет коробку с чашками и блюдцами из фарфора «Коулпорт». Она будет от них без ума. Я пишу ей сообщение, предупреждаю о своем визите, чтобы она не занялась чем-то другим, заезжаю к ней по дороге домой.

Гвенет встречает меня в бесподобном комбинезоне из льняного полотна в черно-белую полоску в стиле 30-х годов. Волосы собраны на затылке в небрежный узел, на лице – ни капли косметики.

– Ты к Мачу-Пикчу[30] пешком поднималась или еще куда? – спрашивает Гвенет, придерживая для меня дверь. – Вид у тебя изможденный.

– Спасибо, дорогая. Ты тоже выглядишь изумительно. – Я ставлю коробку на стол и чмокаю ее в щеку. – Ночью плохо спала.

– Ураган был что надо, – соглашается она. – Лора со мной спать улеглась.

Дом Гвенет – прекрасно отреставрированный образец викторианской архитектуры. В его интерьере много антиквариата, стены украшают старинные предметы искусства. Потолочный вентилятор сегодня работает на полную мощь, но все равно жарко.

– Ты по-прежнему против кондиционеров? А я, пожалуй, установлю их в Сапфировом Доме.

– Не вздумай! – Гвенет взмахивает руками, очерчивая в воздухе полукруг по примеру автомобильных дворников. – Чистота линий пропадет.

– Я уверена, это можно сделать, не покушаясь на эстетику.

– Кондиционеры – это сущее бедствие, – хмыкает Гвенет.

– Или одно из величайших благ цивилизации.

– Пойдем на кухню, наведу нам лимонад.

Кухня у нее светлая и очень милая. Я сажусь за стол у окна, в которое видна гавань. Гвен бросает в бокалы кубики льда. Я знаю, что лимонад она приготовит терпкий, из свежевыжатого сока, – то что надо. Это один из ее коронных напитков. Гвенет приносит два высоких заиндевелых бокала и один ставит передо мной.

– Ну, как дом? Прости, что не смогла выбраться к тебе в эти выходные, но я подумала, что ты все равно захочешь побыть там со своей семьей без посторонних.

– Разбираюсь потихоньку. Вот, привезла тебе кое-что из фарфора. Подумала, что ты оценишь.

– Я видела тебя по телеку. Отличная работа.

У меня екает в животе.

– Уже показали? Ведь только что сняли!

– А чего тянуть-то? Сняли сюжет и выпустили в эфир. Великолепный репортаж. Ты была на высоте.

Кивнув, я отпиваю большой глоток, да, почти до боли терпкого лимонада.

– Может, кто-нибудь откликнется, прольет свет на убийство.

– Это вряд ли.

– Ну, не знаю. Может, они просто боятся навредить кому-то или себе. Что-нибудь в этом роде.

– Ну, такое тоже не исключено, конечно, – пожимает она плечами.

– Ну да. Кстати, я нашла дневники ее сестры.

– Ух ты! Дашь почитать?

– Не сейчас.

– Я откопала свои старые записи и вспомнила, что ходили слухи про краснодеревщика, который выполнил в доме все мозаичные работы. Якобы у него с Вероникой был роман.

– Слушай, ну ты молодец! – Я беру сумку и вытаскиваю из нее блокнот, который всегда ношу с собой, теперь еще и с авторучкой.

– О, новенькая?

– Нравится? – улыбаюсь я, с гордостью показывая ей свое приобретение. И чуть не добавляю: Мы с сестрой были помешаны на авторучках. Но вовремя спохватываюсь и закрываю рот.

– Что-то не так? – удивляется Гвенет. – Ты как будто муху проглотила.

– Да забыла купить одну вещь. – Сняв с ручки колпачок, я открываю блокнот на чистой странице. – Ладно, проверим эту информацию.

– Тебе нездоровится?

– Просто устала. – Я потираю ноющие виски. – Наверно, сейчас приеду домой и немного посплю, пока мои не вернутся.

* * *

Мой дом встречает меня благословенной прохладой. И тишиной: я сейчас здесь одна, не считая собак. Они семенят за мной наверх, где я задвигаю шторы и вытягиваюсь на кровати, размышляя об информации, что подкинула мне Гвенет. Пэрис устраивается рядом со мной. Я ласкаю ее, почесывая ей шерстку под мордой. Она тихо-тихо урчит от удовольствия.