Когда на небе нет звёзд

– Я не ты… Но, если так интересно, мне много кто помог. В том числе и твоя секретарша Лина. Но больше всех конечно, помог ты. Порой мне казалось, ты нам подыгрываешь. Особенно, когда получил последнюю записку и поехал за Миром. Тебя, правда, нисколечко не волновало, что это произошло в тот же день, что и наша прогулка?

Заключенный не ответил, вместо этого спросил: – Как ты узнал?

Марк на несколько секунд задумался, потом ответил: – Мир мне рассказал… Еще в больнице, когда был не в себе.

– Ясно. Ясно… Я ведь пытался полюбить его. Их обоих.

– Почему? – спросил Марк. Глаза его загорелись. Он подошел ближе к решетке.

– Почему именно их? – усмехнулся заключенный. Но отвечать не стал, лишь подумав про себя: Потому что в какой то момент, я решил – если уж не смогу полюбить мальчика, спасшего меня и его маму (самую красивую женщину на всей Земле) мне вовсе не суждено испытать этого чувства.

Затянулось странное молчание. Заключенный погрузился в дремоту на яву. Глаза его были открыты, а мысли блуждали, словно по затуманенному полю. Ища толи свет, толи самый темный, укромный уголок.

– Мне кое-что интересно. – произнес Марк, выведя тем самым из тумана, своего собеседника. – Тесты П.И.Э.С… Пять лет назад под твоим руководством почти все больницы Аквариума обязали пройти их тысячи человек. Почти у всех нашли те или иные отклонения.

– У всех без исключения. – сказал заключенный, взбодрившись. – Чтобы П.И.Э.С ничего у тебя не вывел, нужно быть либо очень везучим человеком, либо одним из тех, кто этот тест составлял.

– Но зачем?

– Я тогда загорелся одной идеей… Надо было кое что проверить.

– Что за идея?

– Сколько людей в Аквариуме имеют желтые справки?

– Двадцать один процент.

– Я хотел увеличить этот процент до девяноста девяти и девяти и девяти… Представляешь, официально быть единственным нормальным во всем городе?… Я быстро понял, что это слишком даже для меня. Но, провал П.И.Э.С признавать было нельзя. Я просто спустил все на тормоза. А те, кто уже их прошли так и остались психически нездоровыми. Я жалоб не слышал. Так что наверное, им и так неплохо.

– А стерилизация?

– Твоя невнимательность начинает раздражать. Я уже говорил, стерилизация – это лишь занятный эксперимент. Было интересно посмотреть, что люди сделают с тем, кто обрел их на отсутствие будущего… Никто из них не попытался убить меня, можешь в это поверить?

– Я рад, что ты теперь за решеткой. Ты же ненавидишь собственный город. И его жителей особенно.

– У каждого своя правда.

– Это не моя правда. Просто правда.

– Я люблю власть, Марк, и мне очень нравятся люди, над которыми ее легко обрести. – заключенный многозначительно, с усмешкой посмотрел на Марка. – Во мне нет ненависти. Ни к тебе, ни к остальным. Скорее, иногда мною овладевает любопытство… Если тебе больше ничего от меня не нужно, я бы хотел побыть один.

– Вообще-то нужно.

Марк позвал охранника. Тот отпер стальную дверцу и, после того, как Марк вошел в камеру, запер ее и удалился.

Посетитель постоял секунду, осмотрелся. Затем сделал пару шагов, сел в кресло и придвинулся к столу.

– Что ты делаешь? – спросил заключенный.

– Не знаю… Стало интересно, каково тебе здесь. Вообще-то, я всегда хотел посидеть на этом кресле. А еще у меня сегодня особое настроение.

Прошло десять секунд, прежде чем, заключенный понял.

– Я тебя ни к чему не принуждал. – тихо произнес он, как бы между прочим. Но в голосе легко улавливались злобные нотки.

– Знаю. – сказал ему мэр, откидываясь на спинку, и устраиваясь удобнее. – И тем не менее, я бы попросил тебя поторопиться. У меня важная встреча через полчаса.

Шестидесятая глава

Мир

Серые облака плывут по небу, защищая нас от безжалостного, палящего солнца. Легкий ветерок колышет тряпочные навесы веранд; разноцветные ленточки детских велосипедов, подолы платьев и бутоны душистых цветов, разнося по Аквариуму запах лета. Гогочущие чайки перелетают с судна на судно, в поисках еды. Мы стоим на причале. Я и мама. Смотрим на наш белый, с зелеными полосами паром, который отбудет через полчаса.

Много чего произошло за последние пару недель. Мама развелась с мэром, то есть, уже с бывшим мэром. Не знаю, как его теперь называть… Еще мама продала свой бизнес (оказывается, она давно хотела это сделать) и наш дом.

Вик А устроился на телевидение, ведущим передачи «Доброе утро».

Я все это время ходил по врачам, доказывая, что я теперь здоров. Это заняло намного меньше времени, чем я предполагал. Подозреваю, не обошлось без влияния моего лучшего друга – нового мэра, но допытываться я не стал. Марк – человек теперь очень занятой. Он даже не расстроен моему отъезду. Я рад. Я надеюсь, что по мне вообще никто не будет скучать.

Иногда, засовывая руки в карманы, я машинально пытаюсь нащупать желтую справку и, когда не нахожу ее, на секунду меня охватывает страх, а потом я вспоминаю, что она мне теперь не полагается.

– Я боялась, что не успею. – окликнул нас голос запыхавшейся девушки.

Мы повернулись.

– Привет. – сказал я Лизе, и потянулся с объятьями.

– Здравствуй. – сказала мама, сделав тоже-самое.