Когда на небе нет звёзд

Марк предложил мне выпить. Я отказался. Потом, он протянул мне две пачки аспирина. Я убрал их в карман.

По утрам все пабы выглядят уныло, ненорбар исключением никогда не был. Но помимо постоялых пьяниц и мерзкого запаха, сегодня здесь еще и весь пол завален пустыми плакатами, красками и кистями. Парочка девушек в разноцветных пальто, сидят за моим любимым столиком и, с удивительной для здешних посетителей сосредоточенностью, что-то пишут у себя в тетрадках.

– Она знала меня. – сказал я, глядя в пустоту.

– Тебя многие знают.

Я иронично посмотрел на Марка. Слишком часто он говорит подобные вещи. Наверное думает, это как то настроит меня ходить на его собрания, а на деле напоминает о днях, когда в меня тыкали пальцами. Еще бы, ту историю с обрывом крутили по всем каналам, а более или менее известные ведущие обсуждали ее в прямом эфире и раскладывали по полочкам, кто виноват; кто не виноват; кому просто не повезло. Меня успели подставить под каждое, из трех определений, в этой истории. Хорошо, что она быстро всем надоела.

Марк продолжил говорить: – Кстати, по телевизору недавно показывали одного крылатого. Он сказал, что на него напали четверо. А, потом пришел другой крылатый и заступился. Это случайно не ты, Мир?

– С чего взял?

– С того, что как раз в это же время, ты попал в больницу.

– Совпадение.

– … А потом долгое время, никто не бил окна и не летал.

– Об этом парне, вроде до сих пор ничего не слышно.

– А ты, что, не в курсе?

– В курсе чего?

– Кто-то вчера ночью разбил окна театра. Мир… я не понимаю, почему ты не хочешь присоединиться к нам?

Меня начинает злить его глупая уверенность в собственную правоту, поэтому я отвечаю, заметно повысив тон и добавив жесткости голосу: – Потому что ваша затея это глупость. И потому что я НЕ летаю по ночам. Я подрезан, как и все. Хватит придумывать про меня, ясно? Просто хватит.

Я на секунду задумался, вообразив себя борцом с несправедливостью в каком-нибудь меланхоличном фильме, для подростков с суицидальными наклонностями. В таком фильме, где в конце зло проигрывает, а добро умирает. Или, где зло выигрывает, а добро лучше бы умерло… Главный герой подобных фильмов обречен. Что поделать, финал не считается сильным, если в конце нет ничего трагичного…

– В последнее время. – как ни в чем не бывало произнес Марк. – Крылатых, да и психов, часто избивают. Против этого давно нужно было что-то предпринять… Ребята из бара иногда совершают вылазки на улицу, мало ли, наткнуться на драку. Пару раз даже кому-то помогли… Конечно, как ты, один против четверых, ни кто из них не решился бы биться. – Марк хлопнул меня по плечу.

– Я не бился. – ответил я. – Просто стоял. Потом лежал.

– Почему?

– Думаешь, у меня были хоть какие-нибудь шансы?

– Это не имеет значения. За себя нужно бороться всегда, в любой ситуации. Иначе получается, что тебе на себя плевать.

– Для тебя существуют только две крайности?

– Не для меня. Их в принципе, только две.

– А как же побег? Это приравнивается к борьбе, или к пофигизму?

– Ты намекаешь на себя или на меня?

Я повел плечами.

– Зачем ты тогда вообще решил влезть в драку? – спросил Марк.

Я подумал одну минуту. И собрался рассказать о том, что случилось со мной однажды в парке, но быстро отмел эту идею.

Подумав еще минуту, я решил рассказать Марку другую историю, не менее неприятную: – Однажды, в доме творчества, когда мне было двенадцать, мимо меня по коридору прошли мальчик и девочка. Может, старше меня на пару лет, может так выглядели, неважно… Они стали кидать мне хлеб под ноги, называть меня голодной птичкой, смеяться. Когда им это надоело они не торопясь ушли. Пока я просто стоял. Спустя пару минут, я придумал, что им ответить. Это была какая-то смешная фраза. Даже остроумная, если сделать скидку на возраст… Но, момент был уже упущен. Я остался один, с «гениальной» фразой в голове, хлебом под ногами и очень неприятным чувством. Не знаю, как его описать… Наверное, глядя на тех четверых, я подумал, если что-нибудь не сделаю для избитого крылатого, испытаю это чувство снова.

До того, как Марк успел мне что-нибудь сказать, я слез со своего места и направился к выходу.

Я открыл дверь и вышел из ненорбара. Глаза, что успели привыкнуть к полу-тьме, ослепил яркий свет зимнего солнца. Я надел солнцезащитные очки, которые по счастливой случайности оказались в кармане моего пальто.

Сделав пару шагов в противоположную сторону от ненобара я заметил Кларсона.

– Эй, Клар! – окликнул я его.

Кларсон подошел ко мне.

– Как поживаешь?

– С Винни все в порядке.

– Может, я о тебе беспокоюсь.

– Бездарно врешь. Надо чаще тренироваться.

– Зачем это мне?

– Ну, раз решил притворяться «крылатым мстителем».

– А ты не думаешь, что это я? – это было неожиданно.

– Я думаю, его вообще не существует… Чего тебе надо, Мир?

– Ничего, просто… ты помнишь девушку в ненорбаре, на дне метели?

– Да, помню. Как по мне, ничего особенного, видал и покрасивее.

– С твоей женой, конечно, не сравнить.

– Авия тоже не красавица… Вот, твоя мама.