Когда начнутся дожди

– Тринадцать. Через неделю исполнилось четырнадцать. Это произошло во время школьных каникул, и только поэтому я был дома, а не в Англии.

Элизе на глаза навернулись слезы. Она от всей души сочувствовала тому мальчику.

– Когда вы вернулись в школу, вам наверняка не с кем было поделиться тем, что вы пережили.

Джай покачал головой и снова посмотрел на Элизу. Казалось, они видели друг друга насквозь. Но принц быстро отвел взгляд.

– Меня и без того считали чем-то средним между дикарем и забавной зверушкой. Бабушка обожала мужа, его смерть стала для нее страшным ударом, но, кроме мамы, никто даже не пытался ее отговорить. А брат деда, наоборот, боялся, как бы бабушка не передумала: такой позор для семьи!

– Почему женщины не взбунтуются?

Джай пожал плечами:

– Некоторые и по сей день видят в самосожжении высшее выражение супружеской преданности и жертвенности. Бабушка жаждала воссоединиться с мужем в следующей жизни, поэтому пошла на такой шаг.

– Но это же преступление против женщин!

Джай посмотрел на нее с такой невыразимой печалью, что Элизе захотелось его утешить, и все же оставить эту тему она не могла.

– Что, если жизнь у человека только одна?

Джай глубоко вздохнул, но продолжал молча смотреть на Элизу.

– Неужели женщины так низко ценятся? – спросила она.

– Те, кто хочет стать сати, говорят, что это добровольный акт, проявление верности. На наш с вами взгляд, им промыли мозги. Они до сих пор живут по старым обычаям. В те времена выбор был невелик: женщину либо сжигали, либо считали плохой женой.

– Неужто обходится совсем без принуждения?

Джай с горьким смешком отвел взгляд. Элиза будто пробудилась от зачарованного сна.

– Какое там! Жрецам достается значительная часть имущества вдов, поэтому они всячески поощряют сати. У родственников с обеих сторон тоже есть свой интерес: они не прочь заполучить драгоценности вдовы. Иногда, чтобы одурманить вдову, используют бханг

, известный вам под названием марихуана и каннабис. Бывает, женщину привязывают к телу мужа или удерживают на месте каким-то другим способом. Но хотя жизнь вдовы тяжела, многие пытаются сбежать. И если им это удается, они навлекают позор на всю семью.

– То есть тяга к жизни оказывается сильнее, чем семейные узы или обещание череды перерождений?

– Да.

– Но другие твердо убеждены в правильности своего поступка. Как ваша бабушка.

– Пожалуй. Для некоторых это выбор духовного пути. Трудно такое понять, правда? И тем не менее дело не только в давлении на вдов и в дани традиционным верованиям. Иногда случается и так, что для женщины, охваченной горем и отчаянием, сати становится способом самоубийства. Но разумеется, это противозаконно.

– А по-моему, причина в том, что из женщины лепят какой-то идеальный образ.

– Разве в вашей культуре по-другому? Конечно, у вас это не так ярко выражено, и все же…

– Мы женщин не сжигаем, – возразила Элиза и сурово посмотрела на него. Даже исполненный печали взгляд принца не заставил ее смягчиться. – Да и младенцев женского пола в Англии не убивают.

– Сейчас – нет, но вспомните прошлые эпохи. Вы знали, что после того, как британцы объявили обряд сати вне закона, количество подобных случаев только возросло?

Элиза покачала головой. Повисла неловкая пауза.

– Что вы намерены делать?

– Поговорю с Анишем, а потом с Чатуром, и оба ничего не предпримут. С Клиффордом Салтером тоже побеседую. Возможно, британцы попытаются найти виновных, но ничего не добьются. Деревенские жители своих не выдают.

– Но вы же узнаете тех, кто участвовал в обряде?

– Так далеко дело не зайдет. Британцы знают, что подобные вещи до сих пор происходят, но особо не вмешиваются.

– Почему примеры варварского отношения к женщинам встречаются по всему миру? – произнесла Элиза.

Ее сердце разрывалось от невыразимого горя.

Джай пожал плечами:

– Вечный вопрос. Увы, ответ мне неизвестен.

В этот день Элиза осознала, что ей следует быть очень осторожной, но если уж она твердо намерена остаться, то должна не просто осуждать индийские традиции, но и постараться понять их.

Ночь накрыла сад, будто черным одеялом. Темнота скрыла все вокруг. Со скрипом покачивались ветки, животные копошились в зарослях. Элиза несколько минут помедлила, прежде чем заговорить: боялась совершить ошибку. Одно неосторожное действие или слово, и фундамент, на котором строится ее жизнь, треснет. Но в печальных глазах Джая Элиза видела отражение себя, поэтому ей хотелось с ним поделиться. Она никому не рассказывала о папе: для нее это был способ защиты. Но теперь Элиза поняла, что все это время жила за стеклом, которое вот-вот разобьется.

Наконец она нарушила долгое молчание. Элиза посмотрела принцу в глаза и произнесла:

– Мой отец погиб, когда мне было десять лет.

Сердце сразу заколотилось быстро-быстро.

– Сочувствую.

По взгляду Джая Элиза поняла, что он говорит искренне.

– Это произошло на моих глазах. Я пережила то же, что и вы.

Глава 10