Когда нам семнадцать

Когда Петька вылез из воды и подошел к лежащему на песке Мише, он весь дрожал, кожа покрылась пупырышками, а на лице застыло выражение испуганной растерянности.

— Смотри какой герой! До гусиной кожи доплавался, — взглянув на трясущиеся ноги приятеля, покачал головой Миша. — И чего ты, Петька, так воду любишь? Прямо как утка или гусь. Петька будто не слышал.

— Ох, Мишка, что я тебе расскажу-то… — начал он, пугливо озираясь и присаживаясь рядом с Мишей на горячий песок. — Плыву я это, значит, на спинке вниз. Порядочно меня отнесло. Перевернулся, чтобы плыть к берегу, и вижу… — голос Петьки вдруг прервался, — вижу, в тальниках за отмелью лежит на воде что-то синее, надутое…

— Ты чего мелешь? — спросил Миша и сел, удивленно смотря на Петьку. — Синее, надутое?

— Ага, — перешел Петька на шепот.

— А ты рассмотрел — что?

— Побоялся. А вдруг это мертвец! Ну, утопленник…

— Мертвец?..

Несколько мгновений ребята сидели молча. Слышно было только, как шумела вода на перекате да жужжала пчела над взъерошенной головой Петьки.

— Пошли посмотрим! — неожиданно выпалил Бориска.

— Кого это посмотрим? — с усмешкой спросил Миша.

— Да этого мертвеца. И Барсика с собой возьмем, — как ни в чем не бывало ответил Бориска.

— Только вас там с Барсиком и не хватало, — недовольно пробурчал Петька.

Но Бориска уже вскочил и крикнул собаку. Миша посмотрел на братишку, на Петьку, сидевшего на песке, и тоже поднялся.

— Вот что, друзья, сделаем лучше так, — начал он. — Ты, Бориска, останешься с Барсиком здесь охранять одежду, а мы с Петькой быстро обернемся туда и обратно. Да ты чего, никак слезу пустить собираешься? — добавил он, увидев, как повлажнели глаза Бориски. — Не годится, брат. Пусть девчонки плачут, а тебе это совсем даже ни к чему.

Бориска, насупившись, отвернулся.

— Ну все, сказано, — подхватил Петька, вскочив с песка и отряхиваясь.

С опаской оглядывая лежавшие на пути бревна и кусты с вывороченными корнями, друзья молча дошли до отмели, перебрались через небольшой заливчик и, углубившись в тальники, остановились.

— Ну, где ты видел своего мертвеца? — усмехнулся Миша.

— Там, у тех кустов, — шепотом ответил Петька, кивая в гущу затопленного тальника.

Придерживаясь за ветки, ребята потихоньку поплыли.

— Вон он, видишь, видишь синеет? — заволновался Петька.

Ухватившись за толстый сук, Миша подтянулся на руках и всмотрелся в предмет, лежащий на воде.

— Да это же резиновая лодка! В кустах застряла! — громко и весело рассмеялся он.

— Да-а? — оторопело протянул Петька. — Не может быть!

С необыкновенным проворством он заработал руками и через несколько минут был уже возле лодки.

— Вот это находка! Законненькая! — с восхищением ощупывал Петька легкие упругие борта плоскодонной лодчонки, чем-то похожей на плотик.

— Ты знаешь, того… Не торопись, хозяин найдется, — охладил Петькин пыл подплывший к нему Миша.

— А чья она?

— Кто ее знает. Мало ли сюда людей приезжает! Вчера был шторм на Амуре, лодку сорвало и занесло в тальники. История простая, — объяснял Миша, с удовольствием развалясь на мягком резиновом днище.

— Да, может, и так, — вздохнул Петька. — А если не найдется хозяин?

— Найдется не найдется, а надо ее отсюда вытащить.

— Это верно, — согласился Петька. — Вот только весел нет!

— Доведем на буксире, — спокойно ответил Миша и, нащупав под днищем веревочный конец, спрыгнул в воду.

Пока ребята добирались до лодки да выводили ее из тальников, прошло не менее часа. Бориска приуныл. Обняв колени, он сидел и с грустью смотрел, как по протоке, увлекаемые быстрым течением, плыли палки, бревна, а иногда даже целые деревья.

«Сами ушли, а меня бросили одного», — с горечью думал он.

Время от времени Бориска поглядывал на песчаный мысок, порываясь бежать в тальники к ребятам. Однако, вспомнив наказ старшего брата, снова садился и смотрел на реку. Пробовал разжигать костер, пробовал даже петь свою любимую песню, но и песня не ладилась.

Истомившись окончательно, Бориска подозвал Барсика.

— Лежать! Дай лапу!.. Служить! — начал командовать он.

И пес то сидел, смиренно прижав уши, то осторожно, словно боясь, как бы не спутать команду, протягивал Бориске свою лохматую лапу, то, усевшись столбиком, весело тявкал.

— Молодец! — похвалил Бориска собаку и, порывшись в кармане, бросил ей замусоленный кусочек сахару. Барсик проглотил его на лету. — А сейчас, — продолжал Бориска, — я тебе скажу такое слово — «фас». Как скажу — сразу беги. Понял?

Барсик громко тявкнул.

— Фас! — скомандовал Бориска.

Барсик тявкал и не двигался с места.

— Так я и знал! Ничего ты не понял, — огорчился Бориска. Прихрамывая, он сделал несколько шагов вперед и снова крикнул: — Фас! Фас!

Барсик сорвался с места и, задрав хвост калачиком, стал носиться как угорелый.

— Назад! Нога!.. — надрывался Бориска.

Но это лишь усиливало восторг собачонки. Смешно дрыгая лапами, она стала валяться в песке.

— Эх ты, тупарь! — вздохнул вконец раздосадованный дрессировщик, когда вдоволь набегавшись, Барсик подскочил к нему с высунутым языком. — Поздно я тебя учить взялся. Садись уж…

И снова сделалось скучно.