Когда нам семнадцать

Трое мужчин в проходе возле карусельного приковывали внимание всего цеха. Они не повышали голосов, не размахивали руками: образовав небольшой кружок, они просто стояли друг против друга и разговаривали. В депо подавался паровоз на межпоездной ремонт. Его привели с дальнего разъезда — выплавились дышловые цамовские втулки. Всего лишь два часа назад он вышел на линию из подъемочного ремонта — на нем были сменены колесные пары, буксы, трубы котла. Запрессовку втулок из ЦАМа, выточенных в механическом цехе, и центровку дышл выполняла бригада ремонтников Бондаренко.

— А что же вы хотите? — угрюмо спрашивал Бондаренко, глядя мимо Быстрова. — ЦАМ есть ЦАМ. Ни люди к нему не привыкли, ни паровозы…

Всегда выдержанный, спокойный и даже, на первый взгляд, очень спокойный, начальник депо отвечал ему нервно, подгоняя одну фразу к другой:

— Я не буду тебе объяснять сейчас, Бондаренко, нет времени. Весь Советский Союз ЦАМу верит, и только твой паровоз вернули с линии: видите ли — выплавились дышловые втулки.

— Слабый металл, — упрямо твердил Бондаренко.

— Слабый он потому, что ты ему не веришь!

Длинный, сухощавый Цыганков, возвышавшийся над ними, по-птичьи поглядывал то на одного, то на другого, и было видно, что на этот счет у него свое мнение. И он высказал его, как только замолчал Бондаренко.

— Я, Федотыч, тебя понимаю. Но и ты меня пойми. И вы, товарищ Быстров, разберитесь. Я свое сделал: выточил втулки. Федотыч их принял. Так, Федотыч?

Бондаренко молчал.

— Втулки не были прослаблены? Не были. Натяг был в норме? В норме. А хорош ЦАМ или плох ЦАМ, по мне дайте наряд хоть на деревянные…

Юлька слышала, о чем говорили между собой Быстров, Бондаренко и Цыганков. Для депо — это настоящий скандал. Теперь пойдет шум по всей дороге. Вон и Пашка Куракин, растачивавший буксу, поглядывал на спорящих — тоже, видать, переживает. «Семерка» посвистывала на высоких оборотах, гудел Пашкин карусельный, временами заглушая слова говоривших. Да в конце концов Юльки это прямо и не касалось. Мало ли было аварийных ремонтов?

Вчера, когда она ушла из комнаты, оставив за собой плачущую Лизу и торжествующую Алевтину, в ней словно что-то надломилось. Она даже почувствовала, как это произошло. Спокойно и ровно забилось сердце, в сознании образовалась пустота. И эта пустота отгораживала сейчас Юльку от Пашки Куракина и от той беды, что нежданно-негаданно свалилась на депо.

День выдался пасмурный. В механическом и в ясные-то дни не хватало света, который давали три высоких узких окна, а в такую погоду, как сегодня, здесь стояли серые, как туман, осязаемые сумерки. Лампочки в цилиндрических абажурах над шпинделем каждого станка излучали желтый маслянистый свет. Такой же свет падал и на Лизу, стоявшую за станком справа от Юльки. Тонким светящимся шнурком он обводил Лизин профиль. И Юлька не испытывала ни злости, ни обиды, ни даже беспокойства за то, что уже случилось, и за то, что может произойти с Лизой завтра…

С аварийного паровоза снимали дышла. Через цех взад и вперед сновал электрокар. Несколько раз приходил в механический и возвращался к месту разборки Цыганков. В конторке часто трещал телефон, его тоненькие слабые трели тонули в мощном гуле депо.

Наконец провезли тяжелые паровозные дышла. Снова появился Цыганков с аварийной втулкой и двумя эскизами в руках.

Фактически только одна втулка вышла из строя, но так как причины аварии не были выявлены и предполагали, что виной всему некачественное литье, было решено сделать обе втулки из другой партии отливок.

Цыганков остановился возле Юльки, пятерней пришлепнул эскиз на лоснящийся от масла кожух ее «семерки» и сказал хмуро:

— У Чекмарева шток с поршнем. Малахов — сама знаешь — уровень повышает. Придется одну втулку точить тебе. Смотри!

Другой эскиз мастер положил на станину станка Жорки Бармашова.

Это был второй случай, когда Юльке поручали такую работу. В первый раз (всего несколько дней назад) она волновалась, переживала, обдумывала каждое свое движение. А сейчас сама удивилась своему спокойствию…

Стружка тянулась тоненькой серебряной лентой: признак того, что мягкий, вязкий металл сплава скоро «засалит» резец. Вот над резцом появился синеватый дымок, раздался скрежет, и кончик резца будто оплавился. Юлька спокойно остановила станок, вынула резец, потрогала «оплавленное» место. Оно напомнило ей осколок метеорита, который нашли в детдоме в Дмитровке давным-давно. В тот год особенно много падало метеоритов, и Вера Андреевна сказала, что такое бывает и что это называется метеоритным дождем…

На заправку резца ушло минут пятнадцать — двадцать. Но Юлька все еще не торопилась, хотя отлично знала, что всего ей отпущено около часа. От нее втулка пойдет к ремонтникам, а через два часа паровоз должен уже выйти на линию.

При аварийном ремонте каждая минута на счету. Недаром начальник депо ходит сейчас из корпуса в корпус, глубоко засунув руки в карманы, и, должно быть, чувствует, как на его запястье тикают, торопятся часы.