Когда нам семнадцать

— Не было втулки, — сказала Наташа.

— Факт, не было. Кому охота даром по ночам не спать? — Зинка пожала плечами. — И правильно. Я бы ни в жизнь не пошла, да еще в такую непогодь, как сегодня. А Чекмарев знаете где живет? За пустырем. Еще хорошо, что ему телефон провели. А то раньше за ним кого-нибудь из депо посылали.

— Что ты болтаешь! — перебила ее Наташа.

— Брось ты, — ответила Зинка. — Смотри проще. Помог Чекмарев государству в эту ночь? Помог. Втулки на паровозе в момент сменили. Паровоз на линии. И, значит, зря вы в сарае сидите. Весь цех над вами смеется.

Насчет того, что смеялся весь цех, Зинка явно преувеличила. О «раскопках» знали всего несколько человек. Но Цыганков клокотал.

— Срамите?! — заорал он на всю конторку, увидев Юльку с Наташей. — Старатели!.. Много золота намыли!

— Не психуй, — спокойно ответила Наташа, усаживаясь за свой столик. — Третью втулку в наряде я зачеркну, и спор закончен.

— Нет, не закончен! — взвился Цыганков. — Ты ответь мне, Березина, чем я, мастер, могу поощрять таких рабочих, как Чекмарев?

— У тебя есть чем — фонд мастера, — ровно ответила Наташа. — Ты можешь давать отгулы за ночной вызов.

— Отгулы, фонд мастера!.. Человеку деньги за работу нужны, а не подачки…

— Ну что ж, требуй повышения расценок. А это очковтирательство.

— Затвердила! Побыла бы хоть день в моей шкуре… Все требуют. А я что, бобка — за все отвечать?.. Ну и вычеркивай, черт с тобой! Нас-садили вас тут!..

Цыганков сорвался с места и выскочил из конторки, хлопнув дверью.

3

Надо научиться затачивать резцы… Да, надо наконец научиться. Занятий в школе не было, Юлька сбегала в столовую и снова вернулась в цех.

В маленькой шестиметровой комнатке для заточки резцов стояло три наждачных станка. Юлька выбрала крайний справа. Сквозь прозрачное стекло предохранительного щитка было видно, как дрогнул круг, набирая обороты. Под ноги брызнули искры.

Резец, прижатый к наждачному кругу, задрожал, запрыгал в руке, Юлька изменила положение резца, но и так не получилось. Часа два билась она над этим резцом и вконец загубила его.

— Почему ты здесь? — услышала Юлька и оглянулась. Сзади стоял Андрей Малахов. — Твоя смена давно ушла…

— Я учусь резцы заправлять, — смущенно призналась Юлька и выключила станок.

— Понятно. — Он посмотрел на нее. — А ну, давай-ка попробуем…

Он прикрыл ладонью маленькую Юлькину руку и, слегка сжав ее вместе с резцом, включил наждак.

— Видишь, так резец не прыгает.

Андрей стоял сзади, слегка прижимаясь твердой грудью к Юлькиному плечу.

— Смелей, смелей, — подбадривал он. — Не жалей резца, у меня есть запасные.

И Юлька вдруг почувствовала всю нелепость своего положения. Руки, которыми несколько минут назад она плохо ли, хорошо, но владела сама, стали беспомощными. Щеки ее пылали. И она не выдержала: в какое-то мгновение она резко повернулась и посмотрела в лицо Андрея. Он был значительно выше, и ей приходилось смотреть на него снизу. Она смотрела с требовательным отчаянием, почти с гневом, она близко видела его глаза — прищуренные от усталости, под темными бровями, видела его губы — сухие, какие бывают у человека, целый день простоявшего над горячим станком, увидела все его лицо — смуглое, с резкими морщинами от крыльев носа и у глаз (возможно, так падал свет!) и не увидела того, что боялась увидеть, — насмешки. Просто Андрей удивленно, чуть оторопело глядел на нее, точно хотел спросить: «Что это с тобой?..»

Юлька шумно вздохнула и снова обернулась к наждаку. Ничего в сущности не изменилось — Андрей стоял так же, и так же плотно продолжал держать ее руки, и так же она слышала его дыхание, но что-то сковывающее ее стало уходить. И она уже сама попыталась управлять резцом. Он почувствовал это, потому что сказал едва ли не сердито:

— Ты учись, пока учу. Я скажу, когда тебе самой… Следи. Видишь, я совсем тихо держу резец. Слушай руки мои, слушай.

Андрей ушел к своему станку, где у него растачивался цилиндр, и, возвратясь, внимательно наблюдал за всеми движениями Юльки.

Прошло часа полтора.

— Хватит, — сказала Юлька, вытирая со лба капельки пота. — Руки устали… — Выключив станок, она посмотрела на свои тонкие, темные от наждачной пыли пальцы.

— А у тебя они быстрые, — сказал Андрей. — Если в день по часу так — через месяц научишься.

Юлька спрятала руки за спину.

— Спасибо, Андрей, — тихо ответила она.

…Оставаться после смены у Юльки вошло в привычку. Укрепив в патроне «семерки» стальную болванку, она тотчас отправлялась к наждачному кругу и принималась готовить резцы: проходные, отрезные, галтельные… Затем принималась обтачивать болванку. По едва уловимым признакам — гудению шпинделя, усилию, с каким приходилось поворачивать рукоятку суппорта, — она уже могла определять, как заточен резец. Если неправильно заточен, то быстро перегревался, тупился и ломал стружку. Приходилось выключать станок, опять идти к наждачному кругу.

Как-то Пашка с Жоркой, проходя мимо заточной, заметили там Юльку.

— Смотри-ка, наша малявка хочет взрослой рыбой стать, — сказал Пашка.

Подошли Зинка и Цыганков.

Цыганков иронически сказал что-то.