Когда наши миры сталкиваются

— Что тебе нужно Аманда? — раздраженно спрашиваю, не потрудившись даже скрыть это. Я не могу винить ее в своем затруднительном положении, но чертовски приятно притворяться, что могу.

— Я думаю, ты знаешь, что можешь сделать для меня, — предлагает она, прикусив губу.

Иисусе.

— Тебе это когда-нибудь надоедает? Вся эта «позвольте мне броситься на вас и, надеюсь, вы соберете осколки» штука? Ты выглядишь отчаявшейся и это не так мило, как ты думаешь, — я мог бы выразиться и мягче, так как был внутри нее всего несколько часов назад.

Аманда всегда была моей слабостью. Она не заморачивается и всегда согласна, поэтому я постоянно пользовался возможностью. Больше нет. Мне плевать, если Кеннеди меня ненавидит. Я больше не буду так использовать Аманду.

Сегодня я поскользнулся и вернулся к своей старой рутине после того, как мы с Кеннеди поспорили в коридоре школы. Я никогда не был тем, кто придумывает оправдания, и не планирую начинать сейчас. Я сделал то, что сделал, и ничего не могу поделать, чтобы это изменить. Теперь я живу с последствиями своих действий. Единственное, что могу сделать, это попытаться еще раз доказать Кеннеди, что сожалею.

В комнате становится тихо, слишком тихо. Я смотрю только на Аманду, пытаясь довести свою мысль до конца. Ее глаза начинают слезиться. Хотя я и чувствую некоторую форму раскаяния, знаю, что это единственный способ доказать ей, что мои слова правда.

— Ты засранец, Грэм. Ты это знаешь? — говорит она, прежде чем дать мне пощечину с яростью, на которую способна только обиженная женщина.

Я оглядываю комнату и вижу, что все взгляды устремлены на меня, но не могу найти в себе сострадания к Аманде. Я привык быть таким парнем, но это, кажется, не удерживает девушек от попыток забраться ко мне на колени при каждом удобном случае. Сомневаюсь, что это публичное представление заставит кого-то из них передумать и попытаться залезть ко мне в постель.

Идя через переполненную вечеринку, чувствую, как взгляды прожигают затылок. Их любопытство очевидно. Я выхожу на заднее крыльцо и вижу, как Кеннеди и Вайолет, прижавшись к перилам, разговаривают тихим шепотом.

— Я просто пойду внутрь, — объясняет Вайолет, подмигивая мне.

Чертовски очевидно, что Кеннеди рассказала о нашей ситуации своей лучшей подруге по взглядам, которые Вайолет посылала мне всю неделю.

Я стою рядом с Кеннеди, и мы молчим, пока я не нарушаю тишину.

— Я не собираюсь извиняться перед тобой, потому что знаю, что это ничего не изменит. Я сожалею о том, что сделал. Просто подумал, что ты должна это знать, — легко объясняю я ясным голосом, чтобы убедиться, что она не пропустит ни одной части моих извинений. Мне нужно, чтобы Кеннеди знала, что я осознаю свою ошибку. Извиняться – это не то, к чему я привык.

— Я слышала, что ты сказал Аманде. Это было нечестно по отношению к ней, ты застал ее врасплох, — шепчет она, проводя рукой по перилам.

Я сделаю все, чтобы заставить ее посмотреть на меня.

— Ты ее защищаешь? — спрашиваю я в абсолютном шоке.

Кеннеди вскидывает голову и удивленно смотрит на меня.

— Я просто знаю, каково это – хотеть тебя и знать, что этого никогда не случится, потому что ты слишком глуп, чтобы понять, что перед тобой. Я просто знаю, что она чувствовала, когда ты выложил ей все это, чтобы она поняла. К счастью, я поняла это еще до того, как переспала с тобой! — Кеннеди выпрямляется и поворачивается ко мне спиной.

— Ты совсем не похожа на Аманду. Это другое! — я прошу ее понять меня.

Кеннеди резко поворачивается ко мне лицом, в ее глазах вызов.

— Объясни мне разницу, потому что я ее не вижу. Ты ходишь и говоришь все это этим бедным девочкам, а меня теперь включили в эту группу благодаря тебе, и ожидаешь, что от нас не будет реакции. Я верила всему, что ты мне говорил. Всему, Грэм, всему до последнего чертового слова. Ты доказал, что я ошибаюсь. Первый небольшой толчок в наших «отношения», и ты прыгаешь с корабля и находишь утешение в штанах Аманды. Ты именно тот, за кого себя выдаешь. Я просто была ослеплена тем, каким мне хотелось видеть.

— Не принижай наши отношения, бросая воздушные кавычки. Я думал, это ты от нас отказываешься. Ты же сама сказала это сегодня в коридоре, так что... — я позволяю этой мысли ускользнуть. Ничего из того, что я скажу, не исправит этого. Теперь я это понимаю.

— Ты прав, я так и сделала. Я ревновала, понятно? Когда Аманда обняла тебя в кафетерии, мне пришлось бороться с желанием вырвать ее гребаные волосы. Я не такая девушка, но иногда ты заставляешь меня чувствовать, что я схожу с ума. — Кеннеди смотрит на меня сквозь ресницы, словно умоляя понять. — Но, Грэм, ты же не сражался за меня. Я боюсь того, что возможно между нами, а ты даже не сражаешься за меня, как будто я не стою твоих хлопот.

— Я сейчас сражаюсь, — возражаю я, хватая ее за руку, но Кеннеди быстро отдергивает ее.

— Слишком поздно Грэм. Может быть, я не стою всех этих перемен для тебя, но могу обещать тебе, что ты стоил их для меня.

Кеннеди уходит, разочарованно качая головой. Я остаюсь один на заднем крыльце.