Когда наступает рассвет

— Дороги — не единственный путь. До Айкино можно на лодке, а дальше — на Удору, волчьими тропами. Добраться бы до Лешуконского тракта, а там до Архангельска рукой подать…

Латкин подошел к столу, поманил к себе Ладанова:

— Алексей Архипович! Можно на тебя положиться?

— Почему же нет, Степан Осипович?

— Знаешь Прокушева? В военкомате работает…

— Капитана Прокушева? Мы с ним в одном запасном полку околачивались. Купеческий сынок…

— Не об этом разговор, — с досадой отмахнулся Латкин. — Передайте Прокушеву, что я ушел из этих мест. Пусть работает на прежнем месте, старается. Важно зарекомендовать себя сторонником новой власти. Чем больше ему будут доверять, тем лучше для нас.

— Понятно, — кивнул Ладанов. Его продолговатое лицо еще больше вытянулось, покрылось красными пятнами.

— Пусть ждет меня. Я скоро вернусь. Обязательно вернусь! — как бы угрожая кому-то, повторил Латкин. В его глазах сверкнули недобрые искорки. — Тогда я отблагодарю и вас с папашей за все оказанные услуги. Передай привет Потопову и всем нашим.

— Желаю удачи, Степан Осипович!

Ладанов вышел вслед за гостем из горницы.

В темных сенях навстречу им бросился встревоженный Гыч Опонь. Осипшим от страха голосом он зашептал:

— Кто-то идет сюда! Вот крест святой! Слышал шаги на улице!.. В те двери лучше не выходите. Через сарай…

Ладанов, схватив Латкина за руку, вывел на улицу.

По бревенчатому настилу-взвозу скользнула черная тень человека, мелькнула на фоне новой двери амбара и скрылась за баней. В ту же минуту послышались возбужденные голоса:

— Хозяин, открывай!

В сени ввалились несколько человек во главе с Макаром. Среди них были Домна и Клава.

— Кого вам? В доме чужих нет. — Гыч Опонь перекрестился.

— Почему самовар в горнице? Кого угощал?

— Приходила Керенская посидеть. Чаевничали. Разве нельзя?

— Еще кто был? — строго спросил Макар.

— Никого больше! Вот крест святой!

— Я своими глазами видела, — сказала Домна. — Хитришь, хозяин. Вот на этом стуле он сидел…

— Кто сидел? — возмутился Ладанов.

— Кого Чека разыскивает — Латкин.

— Боже милостливый! — развел руками Гыч Опонь. — Как он мог попасть сюда?

— А кто сидел на этом стуле?

— Я беседовал с Керенской! Обозналась, девушка! — сказал Ладанов.

— Неправду говорят. Надо искать. Он должен быть здесь, — твердо заявила Домна.

— В дверь он не вышел. Я караулила. А женщина, верно, ушла.

— Все осмотреть! — приказал Макар.

Осмотрели дом, сарай. Домна и Клава не поленились пройти с фонарем в хлев. Заглянули в конюшню, в баню, обошли вокруг дома. Латкина не было.

Прочесывать окрестные места ночью было бессмысленно— в стоге сена искать иголку!

В осином гнезде

1

Весной 1919 года Архангельск был похож на взбудораженное осиное гнездо. В нем скопились американские, английские и французские войска со штаба ми. Здесь же находились белогвардейские офицеры и солдаты во главе с генералом Миллером, послы и консулы союзных держав. Оккупированный город был наводнен агентами иностранных фирм, корреспондентами, спекулянтами. Жизнь была торопливая, лихорадочная. Бойко работали рестораны, увеселительные заведения. В одну ночь возникали акционерные компании с сомнительными капиталами, закупочные конторы, товарищества. И все стремились поскорее урвать куш побольше, а там хоть трава не расти.

Здесь обреталось и так называемое «Северное правительство», возглавляемое болезненным старичком, эсером Чайковским. Под его крылышком нашел приют и скрывающийся от Усть-Сысольского ЧК Латкин, которому все же удалось добраться до Архангельска.

Очутившись здесь, Латкин сразу же сочинил докладную записку на имя правительственного комиссара с проектом свержения большевиков в Усть-Сысольске. В Архангельске в эти дни было немало прожектеров, носившихся с самыми фантастическими планами «спасения отечества», и Латкину пришлось довольствоваться обещанной ему должностью агронома в Мезенском уезде. Так и захирел бы он там, если бы не надушенный платочек Керенской. С его помощью Латкин был извлечен из политического небытия и назначен на должность чиновника по особым поручениям. «Правительство» Чайковского пустилось во все тяжкие, печатало ничем не обеспеченные деньги. Да и чем было обеспечивать их, когда интервенты неустанно вывозили все, что успевали награбить: лес, пушнину, лен, пеньку, смолу, марганцевую руду.