Когда наступит тьма

Белобрысый отмахнулся от него, чтобы тот замолчал, засунул руку в карман, вытащил фальшивую родинку и с профессиональной ловкостью прилепил туда, куда следует. Он любил позлить Министра полиции; их связывала одна судьба, поскольку, несмотря на холода и угрозы Национального фронта, Великий Рулевой и Благодетель Нации, образец мужества и бесстрашия, никак не мог поступиться своим обыкновением разъезжать по городу туда-сюда в официальном автомобиле с открытым верхом. Эх, дали бы мне волю…

Он со скептическим настроем прослушал речь Великого Рулевого и Благодетеля. В ней было полным-полно общих мест, повторов, ровным счетом ничего интересного. Из укрытия он наблюдал за реакцией Народа: даже сидящие в первом ряду не могли как следует сдержать зевок. Дали бы мне волю…

– Я бы такого говорить не стал, ваше превосходительство.

– Чего бы ты говорить не стал?

– Того, что стихийные бедствия – это испытания, которые Господь насылает на народы для того, чтобы проверить, достойны ли они своей Судьбы. Кто это вообще сочиняет?

– А что, красиво.

– Это неправда, ваше превосходительство.

– Ну и что?

– Как это ну и что? Неправда это!

– Придержи язык.

– Мы трудимся не покладая рук, чтобы стихийные бедствия не наносили непоправимого ущерба, с целью элиминировать страшные последствия наводнений в течение нескольких недель.

– Что это за слово – элиминировать?

– Ликвидировать, убрать, покончить с ними. Я бьюсь над этим день и ночь; я ни на мгновение не покидаю свой пост, для блага всех своих подданных. Всех до единого!

Министр полиции что-то строчил в блокнотике, пока они ехали назад во дворец в сопровождении пяти бронированных автомобилей.

– Давай-ка помаши народу ручкой.

– Проливая слезы возле лачуг, в окружении фотографов, я поднял бы на руки чумазую вонючую девчонку и по-отечески улыбнулся в камеру. Ваше превосходительство.

Выговорившись, он с чувством глубокого удовлетворения стал приветствовать горемычных подданных, под восторженные крики толпы. И снова почувствовал жжение в затылке, как случалось всякий раз при мысли о том, что Национальный фронт готовит для него серебряную пулю.

Приехав во Дворец и войдя к себе в комнату, он отодрал родинку, аккуратно положил ее на место и в изнеможении свалился в кресло. Не успел он расслабиться, как зазвонил колокольчик. Поглядел в расписание: ужин. Так скоро?

Внизу, в помещении, примыкающем к столовой, он под присмотром Руководителя протокола и в присутствии протоколиста попробовал суп (просто объедение) и неопределенного вида соус, на поверку оказавшийся рыбным.

– Все в порядке, господа, – сказал он.

Официант взял тарелки, взглядом испросил разрешения у Руководителя протокола, дверь распахнулась, и он направился в большой зал, куда в тот вечер была приглашена только одна почетная гостья. Столпившимся в холле хватило времени, чтобы стать свидетелями рокового молчания Великого Рулевого, воцарившегося после того, как нежный и решительный женский голос задал ему вопрос, как правительство собирается покрывать расходы по устранению ущерба, причиненного последними ураганами, если совсем недавно было объявлено, что иностранным кредиторам не смогут заплатить в связи с нехваткой средств в казне.

– Как же, ваше высокопревосходительство?

– С заглавной буквы.

– Простите?

– Ваше Высокопревосходительство.

– Ах да. Как же, Ваше Высокопревосходительство?

– Отлично. – Нескончаемая пауза. – И что же вас интересует?

Руководитель протокола осторожно прикрыл дверь, отделявшую коридор от зала.

Белобрысый не смог сдержаться и тихо, чтобы в зале не было слышно, прошептал, если позволите, ваше благородие, я предоставлю вам структурный план роста благосостояния с использованием резервных фондов, созданных за счет прибыли двенадцати национальных и всех иностранных банков, работающих в стране.

– Чего-чего? – так же чуть слышно прошептал Руководитель протокола.

– Ничего особенного, ваше благородие: раз банки получают прибыль, не сделав при этом капиталовложений, я их заставлю оказать государству помощь.

Из зала сквозь дверь сочилось неприятно густое молчание. И вслед за ним отчеканенное «Как же, Ваше Высокопревосходительство? Есть ли у вас ответ на мой вопрос?»

В коридоре Руководитель протокола неохотно проворчал, да, может, это и неплохая мысль. И тут пригляделся к нему и сразу же разъярился:

– Эй, ты, нахал! Сказано тебе, ни при каких обстоятельствах не снимать родинку! – И озабоченно добавил: – То-то мне казалось, что дело тут нечисто!

Постановили не ввозить в страну ни единого экземпляра Observer из-за происков журналистки Кэролайн Брайан, осмелившейся выставить на смех Его Высокопревосходительство, обозвав его никчемным болваном и заявив, что он больше напоминает говорящую марионетку, чем Главу государства, и что…

– Расстрелять ее как врага Народа.

– Как, Ваше Высокопревосходительство! Она улетела к себе в Миннесоту!

– Это еще куда?

– В Америку.

– Там пусть и расстреляют, мне-то какое дело? Пусть этим займется Коммандо. Такой обиды Отечество простить не может: позоря меня, она позорит всю страну.