Когда не поздно простить

Начальник тоже где-то укрывался. Или в своем кабинете, или ушел в контору. Куда подальше отсюда. Тоже слабак. Ну, я тебе покажу!

Однако и это – потом. Успеется с начальником. Он-то как раз никуда не денется.

В отличие от Валеры. И хотя тот был совсем рядом – за стеной, но казалось, что он где-то на другом конце земли.

Да что с ним случилось-то в самом деле?

Он не был чурбаном – с чурбаном она бы и не связалась, мог понять ее состояние, и знал, что она сейчас переживает.

А если знал, значит, что, нарочно ее мучил?

Но если так – это еще неплохо. Это даже нормально, потому что это – жизнь. А не та мертвечина, которой от него повеяло.

И это его равнодушие показное? Чтобы ее позлить, сделать ей больнее?

Но за что? Чем она перед ним провинилась?

«Я же столько сделала для него! – подумала с негодованием Римма. – Как он мог все забыть?»

О том, что он сделал для нее ничуть не меньше, она сейчас не думала. Вернее, могла подумать, и это было бы справедливо.

Но она тут же отогнала от себя эту мысль. Даже не мысль, а неприятный ее зачаток. Так думать – значит, начать диалог в душе. А диалога ей сейчас не хотелось. Ей хотелось монолога, яростного, обличительного – целиком ее оправдывающего.

«Бесстыдник! – кричала она. – Сидит он, не смотрит даже. Как будто я ему какая-то… Не пришел он. Ну, и не надо. Без тебя обойдусь. А попроси у меня что-нибудь. Попроси! Получишь. Привык, что я безотказная. Вот и дождалась за свою доброту. Все для него, а он… Такой же, как и другие. Только пользоваться умеет. А как что самому сделать, не допросишься. Все, теперь я не так буду себя вести. Раз ты морду воротишь, то и я в твою сторону не посмотрю. Пока на коленях не подползешь…»

Римма еще продолжала свою обвинительную речь – а сама уже невольно думала о другом.

Нет, что-то здесь не так. Какая-то другая, тайная причина сидела в этом. Валера, конечно, хам и грубиян еще тот. Но мотивы его грубости всегда понятны. В сущности, он как большой мальчик. Обидели – вот и обижается. И мстит, соответственно.

Тогда что же? Надо искать обиду?

Но где? В чем?

Римма быстро прокрутила в голове последние события. Что? Где она допустила прокол? Кажется, все нормально, все, как обычно. Встречались перед работой, вместе шли, вместе уходили. Пили чай в дежурке, решали кроссворды. Болтали, работали.

Ночью… Ну, ночью тоже все было нормально. Немножко был какой-то вареный, но крупные мужчины вообще не отличаются поворотливостью. Да нет, тут все в порядке. Она привыкла.

Что еще?

Она его постригла на днях – хорошо постригла, аккуратно. Дернула пару раз, но это всегда так бывает, машинка не новая, заедает. А волосы у него как щетка, кожи не видно. Но обычно он на это и внимания не обращает. Он вообще терпеливый. Хоть и псих. Нет, машинка – ерунда. Тут что-то другое? Что?

Вчера, на выходных, что-то произошло? Да ничего у него не происходило, она бы знала. Он бы с утра рассказал, пока на работу шли. Всегда все рассказывает, у него от нее тайн нет. А если он с кем-то и заелся из своих и ей не сказал, то она-то тут ни при чем. А он именно на нее зол был. Ох, и зол же. Но за что?

«А-а! – сообразила наконец Римма. – Это за то, что я ему приказала приходить, когда на соль собиралась. Да, резко сказала. А он не любит… Но я и раньше так говорила, и ничего. Не обижался. А тут как подменили. Обида обидой, все-таки, должно быть, обиделся, но работа главное. Он это лучше других знает. И все же не пошел. Неужели это? Да, зря я так. Слишком резко. Ему плохо, а я… Надо было сдержаться. Не командовать. Переборщила. Знаю же его…

Но от того так и сказала, что знаю! Ему не прикажи, он может так и просидеть за столом. Особенно такой теплый после вчерашнего. Вот и хотела оживить, подогнать маленько. Подогнала. Только рассвирепел. И свирепел все больше, сидя в дежурке. И ждал, когда придут. То-то Костика сходу послал. Ждал ее посчитаться».

Ну что ж, посчитался. Получилось. Так огорошил – чуть сознания не лишил. Римма и не знала, что он на такие фортели способен. Как артист прямо.

Или не артист? Или и правда, что-то с ним серьезное случилось. Вон какое лицо было – жуть. Смотреть страшно. Никогда такого не видела.

Нет, что-то случилось. Не за слова он ее обиделся. Не за одни только слова. Тут что-то еще было.

Что?

Приделали! Мгновенно пришел ответ. Это уже кто-то из своих постарался. Давно на них смотрят, завидуют. Так завидуют – воздух плавится. И кто-то все-таки приделал, не выдержал их дружбы.

«Кто?» – серьезно подумала Римма.

Да кто угодно! И Светка Трофимова, главная ее врагиня, и Жанка, подружка ее, и даже из мужиков кто-нибудь. Вон хоть бы и Павел. Натуральный ведьмак. Иной раз так посмотрит – жуть. Или хоть Зоя, пискуха эта. Без мужика давно живет, иззавидовалась вся. Ее-то болен весь, толку нету, да и старый уже. Или кто-то из соседок по дому, там на ее семью завидуют, на достаток, на детей толковых…

На любого можно думать. Кто хочешь сглазить мог. Все завидуют, все пережить не могут, все горя хотят. Не себе радости, а другому горя. Такие люди.

А если так, тогда понятно.

Римма вздохнула, расправила плечи.