Когда-нибудь мы будем вместе

Да просто устал жить я,

А без любви не родишь ни строки,

Сколько не бейся.

Что-то всё чаще на кухне моей

Стали гореть листья,

Стали всё чаще тревожить звонки

Из Поднебесья".

Третьяков.

"Сижу за решеткой в темнице сырой". Темница хоть не сырая, а прямо номер люкс — для Бутырки. Целых двадцать квадратных метров, вместо толчка присутствует унитаз, огороженный медицинской ширмой, вместо нар армейская койка и даже телевизор с холодильником имеется. Правда в нем шаром покати, посетителей ко мне не пускают и передачки никто не носит. Режим строгого содержания. Стол письменный, стул, да стопка писчей бумаги. Пишу завещание потомкам… секретное.

Чтобы ограничить власть будущих президентов, доверять которым у меня никак не выходило, я и намекнул генеральному прокурору, после своей добровольной отставки: "Я устал, я ухожу", провести всестороннюю проверку своих Указов, решений и поступков в соответствии с действующим законодательством и законодательством бывшего РСФСР.

А я ведь всерьез настроился еще один срок попрезиденствовать. Неплохо получаться стало по сравнению с той историей. Интересно до жути, что дальше будет? Но высшие силы, зараза опять вмешались.

"Вам звонят от бога, запишите номер, да погоди ж немного я ж еще… не помер!"

Я, видишь ли, своей активной жизненной позицией выбрал лимит здоровья этого тела. Ладно, что не вдруг свет выключили. Дали сроку год. Вот так — приснился снова звездопад, в прошлом году, как в день попаданства, и возвестили. Завершай, говорят все дела, нужный импульс развитию общества сделан. Ну да, если это тело в моей реальности работало три-четыре часа, жрало водку как не в себя и прожило до две тысячи седьмого года, то экстраполируя, мне лет шесть уготовано.

Всего лишь импульс, а я-то думал если уж не локомотив истории, то хоть камень в жерновах, для кого-нибудь.

Оценили мои труды…. тем, что и просил. Вспомнил я о своей просьбе только в этом сне: "Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу" — умирая, выкрикивал я в безразличное ничто.

И вот они — живые, молодые.

Поначалу, когда я увидел Маринку в девяносто втором, при посещении столицы Бурятии и вспомнил свою прошлую жизнь, то решил — спасибо, что хоть таким образом, но нет.

Я снова разложил фотографии на столе, любуясь своей ненаглядной, воскрешенной здесь вместе с дочерью. За это, не ерничая, спасибо от всего сердца. Кто же вы демиурги-экспериментаторы?

И все-таки! Как хочется жить! Жить любить, песни петь… Как оно дальше будет? Но мавр сделал дела и мавр должен покинуть подмостки.

Больше всего меня порадовало, что соседнюю камеру обживает Михаил Сергеевич. Да, да тот самый, незабвенный, Горбачев который. Ха, и метров у него квадратных меньше!

В постановлении об аресте, мне инкриминируется нарушение конституции — той самой, принятие которой я инициировал, превышение должностных полномочий, даже халатное исполнение возложенных обязанностей в отношении манкирования правом помилования при рассмотрении апелляций смертников и много еще чего.

Президенту СССР, первому и последнему, бывшему в употреблении, вменили в вину нарушение статьи три Конституции РСФСР, пункта сто восемь гласящей, что "определение государственной границы СССР относится к исключительному ведению Съезда народных депутатов". Так, что Горбачеву предстоит еще и отвечать за незаконную передачу сорока шести тысяч квадратных километров континентального шельфа Берингова моря, осуществленную путем кулуарного межправительственного соглашения, подписанного в девяностом году всего лишь Шеварнадзе.

Этим соглашением Горбачев кроме того нарушил конвенцию по морскому праву, приблизив американскую исключительную зону к Российской, усложнив для России судоходство по северному морскому пути.

Соглашение не было ратифицировано ни съездом депутатов СССР, ни Госдумой, но "партнерам" пофиг. Американцы продают участки на шельфе уже с восемьдесят второго года. Поэтому я в девяносто третьем году уведомил еще Буша, что мы сдаем назад, но назад всегда сложнее, чем вперед. Теперь, на этом шельфе, Россия ловит минтай в сопровождении кораблей тихоокеанского флота, на всякий случай.

А ведь там еще есть и нефть и газ.

Я консорциум замутил, на правах — половину мне, вторую Китайцам, Индийцам и Бразильцам в равных долях, в теоретически своей, Российской части шельфа, если разграничительную линию провести правильно.

Политику территориальных уступок продолжил в той истории и "мой" Ельцин, подарив Китайцам остров Дамасский, политый кровью наших солдат и ряд крупных островов в Хабаровском Крае.

Подавали это как спрямление границ. Как в годы войны — линию фронта якобы спрямляли, а не отступали.