Когда охотник становится жертвой (СИ)

— Посажу тебя за руль на пару часов. Мне хватит, — он вдруг становится серьёзным. Откладывая вилку, Кайл поворачивается к ней, берёт за руку. Кали замечает, что его ясные, такие живые глаза, потускнели. Он смотрит на неё с тоской и надеждой, и Кали не может этот взгляд выдержать — она опускает голову, изучает их сплетенные между собой ладони, видит, что у него сбита кожа на костяшках. — Я скучаю по тебе, Кали. Очень скучаю. Вернись ко мне.

Она ничего не замечала в упор, словно слепая: ни тонкой, тёмной полоски на переносице — свежего следа от чьего-то удара, ни чуть припухшего уголка губ, ни этих сбитых костяшек, а он замечал всё, он видел её насквозь. Кайл смотрит на неё так, словно пытается достучаться, пытается достать её из скорлупы, в которую Кали спряталась после всего того, что свалилось им на головы. Он пытается вернуть её прежнюю.

Его слова сбивают с ног, окончательно выбивают дух. У неё влажнеют глаза. Кали всхлипывает, выдирает руку из его руки, прячет лицо в ладонях.

— Кали…

— Прости меня, пожалуйста, — она резко встаёт со стула, садится к нему на колени, обнимает так крепко, словно кто-то или что-то вот-вот заберёт его у неё. Вегас подождёт. У неё ещё есть время. Она ещё может потянуть его, подумать, что скажет, когда будет собирать вещи или когда вернётся (если вернётся), потому что с Кайла станется просто не выпустить её за порог. Она сделает то, что задумала, потому что смотреть на тоску и усталость в его глазах становится невыносимо.

— Что с тобой? — Кали дотрагивается до свежих ссадин на его лице.

— Рабочие моменты, — он снова бережёт её от подробностей, лишь обнимает крепче и закрывает ей рот поцелуем, не позволяя задавать вопросы. — Собирай вещи, Кали. Я посуду вымою.

Рейес смотрит, как он складывает посуду и аккуратно относит её в раковину. Рыдания опустошили Кали, боль в горле утихла, но спустилась ниже — теперь у неё щемит в груди. Нет, она всё-таки везучая. Она не переживёт, если потеряет его. Спустя полчаса торопливых сборов её улыбка становится искренней.

***

Кайл просыпается спустя пять часов от начала пути.

— Почему не разбудила? — он хмурится, вертит головой, глядя в окна, поднимает откинутую спинку сиденья, смотрит в экран навигатора.

За полосой дорожного ограждения блестит широкая лента реки, она прячется за зарослями хвои и пологими склонами белых гор, когда Кали входит в длинный поворот направо. Лос-Анжелес остался далеко позади. Расслабленно откинувшись на спинку кресла, она уверенно держит тонкий обод руля, ветер из приоткрытого окна треплет её тёмные кудри. Короткая, светло-голубая джинсовка оттеняет её смуглое лицо и руки с тонкими, длинными пальцами, кончиками которых она отстукивает какой-то ей одной известный ритм.

— Давно хотела обкатать твой «Мустанг», — и дать ему выспаться. Кали отрывает взгляд от дороги и, загадочно улыбаясь, бросает на него игривый взгляд. — Кстати, я взяла белое платье.

— Ты вернулась.

«Я хочу тебя в том белом платье» — она помнит. Она вернулась. Его нежная, горячо любимая женщина снова с ним. Кайл улыбается ей в ответ.

Он пересаживается за руль на ближайшем технологическом съезде, и остаток пути едет сам, сверяется с навигатором, когда въезжает в Тахо-Сити. От обилия зелени вокруг болят глаза. Кали высовывается из окна и с наслаждением вдыхает чистый горный воздух. Кажется, его можно пить, настолько он густой и осязаемый.

— Ты прав, в общем, как и всегда. Дела иногда стоит отложить. Я почти год не выезжала из ЭлЭй. — Почти год дышала выхлопами, парами алкоголя, сортирной вонью и табачным дымом. Это мерзкое амбре настолько въелось в лёгкие, что Кали хочется прокашляться. Кружится голова и подташнивает — рельеф дороги меняется или её начинает укачивать.

— Будем чаще выбираться, — Кайл, как всегда уверенно смотрит в будущее, которого Кали не видит в упор. До их лучшего будущего — двести двадцать тысяч долларов, которых, как скалу посреди дороги, не обойти, не объехать. Кали трёт виски, стараясь прогнать эту мысль и унять головокружение. Не сейчас. Сейчас не время расклеиваться.

Въехав на территорию парка, Кайл оставляет Кали в машине, заполняет регистрационную карту и берет ключи. Солнце уже клонится к закату, когда они останавливаются возле небольшого двухэтажного коттеджа с застекленной террасой и уютной беседкой во дворе. Дорожка к входу в дом уложена гладким, серым камнем, вокруг — ухоженный газон и кусты мелких садовых роз, само озеро виднеется издали — до него минут пятнадцать пешком. Пару-тройку лет назад Кали ничему не удивилась бы — отец снимал для них на отдыхе гораздо более роскошные апартаменты, но сейчас этот дом кажется ей раем для среднего класса. А им до среднего класса, как до Тибета пешком.

— Домик, говоришь? Да это целый дом! — удивляется Кали, взойдя на крылечко.