Когда охотник становится жертвой (СИ)

Её подбирает парочка на светло-голубом седане: красивая мексиканка и белый в строгой рубашке с закатанными рукавами. Женщина, кажется, рада попутчице, в отличие от её друга. Он не сказал ей ни слова, не представился, лишь бросил на неё хмурый взгляд. Скорее всего, это девушка настояла на том, чтобы притормозить, он бы с удовольствием проехал мимо. Ну и плевать. Через три часа Кали распрощается с ними и больше никогда о них не вспомнит.

— Я — Эйса.— мексиканка протискивается между сиденьями, тянет узкую ладошку для рукопожатия. — Ты откуда? Я из Синалоа.

— Плохо с испанским, — Кали говорит ей одну из немногих фраз, выученных ею ещё в юности. Эйса повторяет вопрос по-английски. Кали отвечает.— Лос-Анджелес.

— А-а-а, ты местная, — как-то разочарованно тянет попутчица. Наверное, соскучилась по родной болтовне и, скорее всего, именно поэтому убедила своего дружка подобрать её. Кали помнит ещё по отцовским друзьям, что мексиканцы — народ порывистый и искренний, они умеют крепко любить и люто ненавидеть. Отдадут за своих последний цент, и с тем же успехом продадут своих же за двадцатку. Искренняя заинтересованность этой Эйсы понятна. Или ей просто скучно.

— Мой отец из Вилья-Мадеро, Мичоакан. Я никогда не была там, — Кали отчего-то решает поддержать разговор. Надо немного разгрузить мозги, расслабиться, отвлечься — покерный гуру с ютуба советовал перед игрой заняться именно этим.

— Ты никогда не хотела увидеть родину? — Эйса удивлённо гнёт тонкую бровь, её любопытное лицо то появляется, то исчезает в узкой щели между двумя передними креслами. Улыбаясь ей в ответ, Кали подставляет голову под сквозной ветер, рвущийся в открытые на полную окна машины, встряхивает волосами, блаженно прикрывает глаза. На рассвете воздух, смешанный с пылью автобана, кажется свежим. Но не таким, как у океана. Или у озера… Рейес усилием воли запрещает себе вспоминать о Кайле. Слишком больно. А ей нельзя терять концентрацию.

— Отец говорил, там небезопасно.

Мексиканка лишь понятливо хмыкает и возвращается на своё место. Кали слышала про Синалоа. Там непросто выжить.

— Зачем тебе в Вегас? — Эйса не выдерживает и пары минут тишины, а Кали уже приготовилась вздремнуть.

— Играть. А вам?

— Все едут туда играть. Это же Вегас, — водитель наконец-то подаёт голос. В нём слышится сарказм, будто Кали дикую глупость спрашивает. — Мы тоже едем играть, да, дорогая? В рулетку, — он грубовато хлопает Эйсу по голой коленке, они многозначительно переглядываются, будто его слова имеют двойной, только им одним понятный смысл. У каждой пары есть свои шуточки, словечки, общие воспоминания, у них с Кайлом — это чёртово белое платье и «без рук». Платье она оставила в Тахо-Сити. Оно слишком многое помнит из того, что Кали отчаянно хочет забыть. Всё остальное упрямо сидит в памяти, и вряд ли время здесь поможет.

— Пусть удача всегда следует за тобой, — Эйса произносит эту фразу по-испански, но Кали отчего-то узнаёт её. Она уже слышала её в доме отца.

Когда Кали, спустя два с половиной часа пути, выходит из машины у автобусной станции, Эйса машет ей рукой на прощание. За нитями браслетов на её руке Рейес замечает татуировку креста…

Зелёный кабриолет подъезжает к станции через полчаса после того, как Кали позвонила Гервилу. Она не ожидала, что он встретит её лично, думала, просто скинет ей адрес и время. За эти тридцать минут Кали успевает умыться в узком сортире билетной кассы, подкрасить глаза и выпить приторно-сладкий растворимый кофе. Заменитель сахара облепляет язык липким химическим налётом, но чувство голода притупляет. Ей сейчас не до чего, лишь бы поскорее узнать ответ.

Гервил делает красивый, лихой пируэт на полупустой стоянке, тормозит прямо у двери аккурат под значком «не парковаться», выходит из машины и, лениво опираясь задницей о блестящую, натертую воском бочину своего авто, достаёт телефон. Кали успевает выскочить из здания за секунду до того, как её мобильник с оглушительным звоном принимает вызов.

— Прекрасная леди.

От этой фамильярности тянет блевать, но не в её положении качать права. Кали молчит, терпит, когда он осторожно целует ей руку, задержав на ней взгляд, чуть дольше, чем прилично. Главное, чтобы руки не распускал, этого она точно не стерпит.

Без рук. Кали в тысячный раз прогоняет из головы образ Кайла Хантера.

Она садится в машину, и Гервил увозит её ближе к мерцающим огням игорного центра. Наверное, она походит на его любовницу — стайка нетрезвых девчонок в мини смотрят на неё с завистью, когда они тормозят на светофоре. Гервил выглядит, как зажравшийся пижон — узкие брюки, рубашка, расстегнутая до середины груди, плетёные браслеты на обеих руках, бриллиантовая серьга в ухе. Салон его кабриолета из кожи, кажется, змеиной, сиденья обшиты мехом. Ягуара, если судить по расцветке. Вряд ли шишка картеля будет пользоваться синтетикой и заменителями. Не мужчина, а мечта престарелых силиконовых шлюх и малолеток, переевших глянца. Видел бы её сейчас Кайл. Что бы он подумал?