Когда осенние печали. Часть 3.

Вчера, ещё до ЗАГСа, он позвонил Виталию, чтобы узнать, как тот долетел до Москвы — самолёт отца был ранним утром. Но на звонок никто не ответил, а позже робот доложил, что абонент вне зоны действия сети. Сам Виталий тоже не вышел на связь, не поздравил молодых, и это было странным. Впрочем, вчера, за суматохой, было некогда думать и волноваться, но сегодня Злата напомнила об отце с самого утра.

— Так ты звонил или нет? — она вновь задала вопрос.

— Сегодня ещё нет, — Миша потянулся за телефоном. — Сейчас наберу.

— Странно, что он вчера не позвонил, — Злата слегка нахмурилась и перевела взгляд на мужа. — Ну, что?..

— Опять вне зоны, — Миша пожал плечами. — Странно…

— Ну, хоть Александр Иваныч поздравил… А то с твоей стороны только мама была… Даже Вадик не смог приехать.

— Вадику сейчас нельзя рисковать, — Миша усмехнулся. — Ещё один запой он точно не выдержит. Лучше не провоцировать.

— Хороший ведь дядька… — услышав сигнал Мишиного телефона, Злата скосила глаза на дисплей. — Тебе звонят… Тётя Таня…

— Сейчас нас будут поздравлять! — подмигнув Злате, Миша нажал на клавишу. — Здрасьте, тёть Тань! Спасибо!.. Обязательно передам!.. Что?.. Нет, не знаю… У него телефон отключен. А что?.. Что–о–о?!

— Миш, чего?.. — увидев, как Михаил изменился в лице, Злата тревожно застыла в ожидании ответа.

— Тёть Таня звонила… — Миша перевёл растерянный взгляд с мобильника на Злату. — Говорит, отец в реанимации.

— Как — в реанимации?! Откуда она узнала?!

— Она от местного прихода возглавляет волонтёрскую миссию… ну, типа «красного креста»…

— Да знаю я…

— Ну, вот вчера она посещала кардиоцентр вместе с батюшкой. Тот обычно причащает, крестит, если кто безнадёжный, в реанимации. Говорит, случайно узнала, что прошлой ночью поступил пациент с инфарктом, фамилия — Мясников… Оказалось — отец… Чёрт!.. — Миша машинально взъерошил волосы. — А я жду, что он позвонит… Надо ехать.

— Тебя сейчас не пустят, — Злата мягко пожала его ладонь. — Хотя… Пожалуй, поедем. Поговорим с лечащим врачом.

— Да… — Миша широко шагнул из кухни, но в дверях вдруг остановился и обернулся на жену. — Только тётя Таня просила никому о ней не говорить… Если дядька узнает, что отец лежит в том отделении, которое опекает их приход, будет скандал… Он запретит ей заниматься благотворительностью, а она только этим и живёт…

Глава 32

Ни пресловутого туннеля, ни яркого света в его конце не было… Ничего такого, о чём пишут и рассказывают взахлёб «очевидцы»… Но Виталий явно помнил, что было что–то между болезненным забытьём и тяжёлым пробуждением. Что–то такое, о чём невозможно было рассказать простыми человеческими словами. Это состояние не было похоже ни на бред, ни на обморок, ни на сон. Ему не было определения в этой, земной жизни…

«Зачем ты поторопил события?! — кто–то невидимый, но осязаемый до последней клетки, завладел его замутнённым сознанием. Голоса Виталий не слышал, видимо, т а м не было привычных, живых звуков, но он ощутил его грозную мощь всем, что осталось от его существа. — Твоё время ещё не пришло!»

«Я не хочу — туда! Не хочу–у–у!..» — страха не было, но он понимал — что–то пошло не так. Виталий не произносил этих слов, но они каким–то образом трансформировались из его мыслей в импульсы — их природа была так же необъяснима, но тот, кому был предназначен этот посыл, всё понял.

«Ты сам виноват. Но за тебя попросили. Ты вернёшься!» — могущество невидимого собеседника не имело границ. Этому не нужны были доказательства, всё принималось безусловно.

«Кто попросил?! Кто?..» — новый импульс потерялся в нарастающем гуле — это уже был явно земной звук. Тело дёрнулось как от чудовищного разряда, Виталий почувствовал, как оно постепенно обретает свои обычные формы.

Ответа он не получил. А, может, просто не расслышал.

…Он приходил в себя постепенно. Ориентироваться во времени и пространстве не было никакой возможности, сознание казалось заблокированным, но звуки доносились — они были отдалёнными, глухими, похожими то на голоса, то на скрежет металла, то на звон разбитого стекла… Очень хотелось открыть глаза, но сил не было даже на это. Кроме звуков были ещё прикосновения — кто–то трогал его запястья, локти, грудь… В какой–то момент ему показалось, что прикосновения ему знакомы… Впрочем, это было лишь мгновение. Он не чувствовал температуры — ему не было ни холодно, ни жарко, было ощущение лишь какой–то противной ватности и лёгкого головокружения.

…Окончательно сознание вернулось вместе с пробуждением — ему показалось, что он очнулся после долгого сна. Вместе с сознанием вернулась и память — на удивление легко и быстро. Он сразу вспомнил последние минуты перед провалом в чёрную пустоту: вот он выходит из дома Морозовых… идёт к ждущему его автомобилю… Он подавлен и зол одновременно. Водитель открывает дверцу — он садится в салон, и тут же чувствует непонятное удушье… Руки лихорадочно пытаются расстегнуть пуговицу на воротнике… Резкая боль где–то за грудиной, рвущийся из горла хрип… и — полный провал.