Когда осенние печали. Часть 3.

— Вот и воспитывайте своих внуков! — Сандра бросила на Анну быстрый, злобный взгляд. — А к моим не лезь! Твоему сказала, и тебе скажу. Не лезьте в нашу семью!.. Что, своей не получилась, так на чужую позарились?.. Да, у меня хорошая семья, я и не скрываю! Всё в жизни получилось, хоть я и не директор гимназии!

— Я работаю в лицее…

— А мне по… где ты работаешь!.. — Сандра неожиданно грязно выругалась. — Не ходите больше сюда, вот и весь мой сказ!

— К тебе я больше не приду, ты не беспокойся… — Анна постаралась сохранить спокойствие и доброжелательность. — Я пришла по единственной причине… Чтобы попросить у тебя прощения. Всё было очень давно… Но я помню, что была перед тобой виновата. Ты… прости меня, Аля!..

— Бог простит!..

Домой Анна ехала в полном смятении. Несмотря на откровенную грубость, Сандра вызывала у неё чувство щемящей жалости… Встреча, состоявшаяся через три десятилетия, оставила на душе огромный неизгладимый след.

— Бабуська!.. — уже дома маленькая Анюта умильно заглянула Анне в глаза. — А мы к сестлицьке есё поедем?

— К сестричке? — усадив внучку на колени, Анна прижала к себе до боли родное тельце, губами прижалась к белокурой макушке. — Ну, конечно, поедем. Обязательно…

— С мамой поедем?

— Поедем…

— А с папой?..

— И с папой…

— А с Валелой?

— И с Валерой…

— И с дедуськой?

— И с дедушкой… может быть.

Глава 39

Северное лето редко радовало теплом, поэтому, собираясь в отпуск, Александр на всякий случай прихватил с собой пару тёплых вещей. Он не знал, сколько пробудет в гостях, но никак не рассчитывал, что пребывание на родине затянется не по его желанию, а по довольно пикантной причине…

…Стыдно было не только ехать домой. Стыдно было просто показаться за ворота.

Каждое утро глядя на себя в зеркало, Морозов испытывал неловкость и досаду… Зоя оказалась права: удар, который нанёс Александру её бывший сожитель, был поистине роковым. Уже к утру левое нижнее веко заплыло, а кожа под ним приобрела тёмно–фиолетовый оттенок. Однако, это были ещё не все постигшие Александра неприятности. Три разбитых окна в медпункте и погром в процедурном кабинете оказались слишком серьёзными обстоятельствами, чтобы не «засвечиваться», покинув место происшествия до приезда полиции. Возможность для этого была — пока пьяный ревнивец открывал шпингалеты и распахивал рамы, Морозов пытался с ним «поговорить» и даже помешать, но, увидев в его руке складную «выкидуху», Зоя вытолкнула Александра в коридор и заперла кабинет на ключ. Разбитое окно выходило во внутренний двор, поэтому они беспрепятственно покинули здание медпункта. Однако, оказавшись на улице, вскоре были вынуждены вернуться назад: не сумевший выбить дверь кабинета изнутри, Николай вновь полез в окно — теперь уже наружу.

Попытка дозвониться до Петра, чтобы вместе с ним утихомирить разбушевавшегося хулигана не увенчалась успехом: телефон брата оказался отключенным. Трусливо убежать, скрыться в близлежащем дворе было как–то не по–мужски. Оставалось ждать приезда участкового, заодно не попадаться на глаза вооружённому дебоширу. Самым безопасным местом оказался больничный коридор — в нём не было окон, а двери всех выходящих в него кабинетов были заперты. Поглядывая на сотрясающуюся от ударов снаружи входную дверь, Александр чувствовал себя неловко. Он уже был готов выйти из убежища и попытаться усмирить дебошира, но вовремя остановился. Глупее ситуации придумать было нельзя, однако идти лоб в лоб с пьяным, вооружённым, более молодым и более здоровым одуревшим мужчиной было совсем не умно.

Морозов понимал, что роль свидетеля, а заодно объекта ревности Зоиного сожителя не добавят ему уважения, ведь придётся объяснять своё присутствие в медпункте один на один с медсестрой в столь неурочный час… Ситуация осложнилась тем, что возвращающиеся со свадьбы гости стали невольными свидетелями картины, как Николай пытался вынести дверь медпункта. На вопрос, что он тут забыл, тот без утайки рассказал и про неверную Зойку, и про её нового хахаля, которых он застукал прямо здесь, на месте преступления…

…Участковый приехал не один — битьё окон с проникновением в здание и порча казённого имущества тянули больше, чем на мелкое хулиганство, к тому же Зоя во всех красках расписала слова и действия отверженного любовника. Александр до самого утра давал показания как свидетель, и в дом к сестре явился аж в восемь часов: в изорванной рубашке, грязных брюках и с огромным синяком на лице.

Уже через пару часов заглянул Пётр — проведать пострадавшего брата… От него Саша узнал, что главной поселковой новостью на сегодня, а, возможно, и на всю будущую неделю является «любовный треугольник с участием Сашки Морозова (ну, помнишь — Галкин брат?..), Зойки–медички и её сожителя Кольки».

…Уже в который раз за последние сутки Александру пришлось рассказывать, как всё было на самом деле, естественно, опуская пикантные подробности с горячими поцелуями…

«Не дрейфь, братуха! — Пётр весело хлопнул Александра по плечу. — Пострадать за женщину — святое дело! А синяки рано или поздно сходят!»