Когда осенние печали. Часть 3.

Нехотя откинув одеяло, Мясников сел и свесил ноги с кровати, повернул голову к встроенному над изголовьем зеркалу. Его фигура заметно огрузнела, лицо приобрело округлость, но отнюдь не казалось румяным — напротив, по утрам теперь оно отличалось крайней бледностью — то ли от недосыпания, то ли от болезни.

Истинной болезни он не знал — ну, не от простатита же бледнеть… а чувство недосыпания стало уже привычным… Оно преследовало его не первый месяц. И не только боли были тому виной. Его общее состояние явно ухудшилось, он чувствовал это с каждым днём всё явственнее. И быстрая утомляемость, и разбитость, и удручённое настроение — все эти факторы появились как–то незаметно, и теперь овладели его организмом в полной мере, диктуя собственные правила.

— Талик!.. — звонок от Изабеллы раздался через несколько секунд. — Ну, где ты?! Мы тебя ждём в столовой!..

— Сейчас спущусь…

Отключившись, Виталий раздражённо бросил телефон на кровать. «Талик»… Это обращение, придуманное Изабеллой, буквально бесило. Появилось оно вместе с поселившимся у них племянником — «Ростик», «Талик»… казалось, что Изабелле ужасно нравится вот так называть своих мужчин, и вообще — нравится увеличение численности их семьи. Возможно, что виной тому был нереализованный материнский инстинкт; так или иначе, забота о племяннике теперь занимала её гораздо больше, чем все остальные домашние дела. Изабелла буквально упивалась ролью любящей тётки, совершенно не обращая внимания на реакцию супруга.

В отличие от неё, Виталий прекрасно видел и лицемерие, и хорошо прикрытую иронию, и чрезвычайную угодливость Ростислава — тёмно–карие глаза под чёрными как смоль, кудрявыми прядями волос буквально поедали тётушку; узкие, растянутые в полуулыбке губы расточали комплименты и благодарности; руки всегда были готовы подхватить под локоток, усадить, помочь подняться…

Молодой человек чрезвычайно раздражал Виталия, но говорить об этом с самой Изабеллой было бесполезно.

…Завтрак втроём ознаменовал начало праздничных мероприятий — это чувствовалось и по приготовленным блюдам, и по торту, водружённому горничной на стол сразу после основной еды. Ел Мясников без особого аппетита — он давно уже ощущал дискомфорт во время принятия пищи, но списывал это на общую усталость. Этот год дался ему нелегко — были проблемы и с партнёрами, и с конкурентами: всё приходилось решать ему. Теперь же, когда основные тревоги остались позади, организм давал сбой за сбоем.

— Ты плохо спал? — дождавшись, когда Ростислав после чаепития покинет кухню, Изабелла бросила на мужа пытливый взгляд. В этом взгляде не было особой озабоченности — скорее любопытство.

— Нормально, — Виталий не был расположен к обсуждению своего сна.

— Знаешь, я решила сделать Ростика начальником отдела… — Изабелла тоже решила больше не муссировать эту тему и перешла к другой. — Как тебе такой подарок?

— Подарок? — Мясников недоверчиво усмехнулся. — Кому — подарок?.. Мне?.. Или — ему?..

— Не цепляйся к словам. Подарок — нам всем. Мальчик очень способный, И зря ты его не любишь.

— Я обязан его любить?.. — Виталий поднял на супругу удивлённый взгляд. — Ему вполне хватает и твоего обожания.

— Талик!..

— Прекрати называть меня этим чёртовым Таликом!.. — Мясников раздражённо бросил чайную ложечку на стол. — Я же просил!..

— Ну, хорошо… — Изабелла обиженно поджала губы. — Но я всё равно не понимаю, почему ты ведёшь себя так с Ростиславом?!

— Как — так?!

— Так — отчуждённо!

Мимолётный взгляд, брошенный на рассерженную супругу, заставил посмотреть на её ещё раз — пристально и удивлённо… Зрение не обмануло — подбородок Изабеллы и в самом деле задрожал, а из глаз совершенно неожиданно выкатилась одинокая слеза. Это было так не похоже на уверенную в себе, железную даму, что Виталий недоумённо застыл.

— Ты чего?.. — он резко сбавил тон. — Бела… ты чего?!

— Неужели ты не понимаешь?.. — она громко шмыгнула носом и потянулась за салфеткой. — Неужели ты меня не понимаешь?!

— Ну, что?.. Что именно?..

— У меня никогда не было детей… — ещё одна слеза предательски скатилась по гладкой щеке. — У нас с тобой нет детей… И, вдруг — этот мальчик…

— Какой же он мальчик?.. — Мясников снова усмехнулся, но на этот раз осторожнее. — Двадцать четыре года…

— Для меня он — мальчик… — Изабелла промокнула слёзы салфеткой. — Это же так здорово — ощущать себя семьёй… заботиться о ребёнке… Да–да! Для меня он — ребёнок… Он — умный, всё хватает на лету… Ростик именно тот, кто нам нужен. Неужели ты не понимаешь?! У нас всё равно с тобой вариантов нет. Для кого мы живём?!

— Он тебе нужен, а не нам, — Виталий нахмурился и опустил взгляд. — И вообще… Странно, что тебе только сейчас это пришло в голову.

— Мне уже давно приходило… — Изабелла, наконец, окончательно справилась с собой. — Но детей–то нет… Ни у тебя, ни у меня…

— Как это — у меня нет?.. А Мишка?

— Мишка — не твой сын, — супруга подняла на него свой обычный, пронзительный взгляд и чуть прищурилась. — Я говорю о родной крови.

— Какая разница? — Виталия задел её тон, и он решил не сдаваться.