Когда остановились часы

Оливер подумал об этом, потому что обычно папин храп будил его хотя бы один раз за ночь. Или же Люси пинала его ногой прямо в грудь. Они спали на одной кровати головами в разные стороны, а папа занимал узкую койку у противоположной стены, рядом с плитой. Их однокомнатная квартирка была тесной и тёмной: единственное маленькое окно находилось в ванной, а дверь открывалась в переулок позади дома.

Пока мама Оливера была жива, Тинкеры жили в квартире наверху. Но из-за покупки лекарств и проблем в магазине последние два года… По правде говоря, дела не то чтобы шли очень плохо, просто папа Оливера не имел деловой хватки. Например, он заблуждался насчёт того, на сколько времени им хватит денег мистера Куигли. Оливер решил, что самое позднее – до сентября, но ничего не сказал. Папа всё равно никогда его не слушал, и Оливер не мог вспомнить, когда в последний раз он видел его таким счастливым.

Мистер Тинкер вышел из ванной и направился к плите.

– Пускай Люси поможет тебе в прачечной, – сказал он, наливая кофе в термокружку. – Наверное, она уже в парке. Играет в футбол, пока не стало слишком жарко.

Оливер выставил вверх два больших пальца, и мистер Тинкер, радостно напевая, закрыл за собой дверь. Оливер сидел молча, пока пение в переулке не стихло. Даже если бы он не проиграл спор с Люси, он не стал бы просить её помочь ему с бельём. Пусть радуется своему досрочному освобождению. К тому же она совершенно нормально отнеслась к тому, что её планы на лето нарушились.

Хотя может быть, и не на всё лето. Оливер не мог поверить, чтобы на ремонт часов, даже таких гигантских часов, как в Блэкфорд-Хаус, ушло столько времени. Какое странное название для дома! Но ещё более странно, что они будут там жить совсем без электричества. Да, папа возьмёт генератор, но он ужасно шумный и съедает ещё больше бензина, чем их старый пикап.

Оливер доел хлопья, вымыл и вытер миску и бросил грязное кухонное полотенце в один из двух туго набитых мешков с бельём. Перед поездкой им предстояло сделать много дел, поэтому впервые после смерти мамы папа решил закрыть магазин в субботу.

Взгляд Оливера упал на мамину фотографию на их единственном шкафу. Оливер сам сделал этот снимок во время семейного отдыха на пляже в Род-Айленде, когда ему было всего восемь лет. За спиной у мамы был океан, а волосы на ветру напоминали застывшее чёрное пламя. Это было ещё до химиотерапии. Но даже в самом конце, когда мамины волосы были коротко острижены, а сама она весила меньше его, Оливер по-прежнему считал Элеонор Тинкер самой красивой на свете.

На глаза навернулись слёзы, и Оливер быстро схватил со шкафа старый потрёпанный комикс о Бэтмене и начал читать. Все самые лучшие супергерои в детстве потеряли близких. Супермен и Бэтмен – родителей, а Человек-паук – своего дядю Бена. Конечно, Оливер не считал себя супергероем, но иногда, когда боль становилась слишком сильной, он чувствовал себя немного лучше, перечитывая комиксы.

К счастью, так было и в этот раз, и через пару страниц его боль немного утихла. Оливер сунул комикс под мышку, прижал мешки с бельём к груди и вышел в переулок. Прачечная находилась всего в квартале от магазина, но мешки были такими тяжёлыми, а в прачечной было так жарко, что когда Оливер загрузил все вещи в стиральную машину, на лбу у него выступили капли пота.

Оливер отёр лоб рукой и почувствовал тупую боль от нового прыща. Он уже знал, что это будет громадный прыщ, и его желудок беспокойно сжался. Просто прекрасно! Чем больше он переживал, тем больше прыщей появлялось, а чем больше появлялось прыщей, тем сильнее становились его переживания. Папа называл это заколдованным кругом, как вечные часы, никогда не перестающие идти.

Оливер уселся на сквозняке у открытой двери, и за следующие полтора часа семь раз перечитал комикс, сделав перерыв всего два раза, чтобы переключить стиральную машину в режим сушки и сложить чистую одежду в мешки. Для субботы в прачечной было странно пусто, но Оливер всё равно решил оставить комикс на столе. Он был уверен, что позже сюда придёт какой-нибудь ребёнок со своей мамой, который ещё не читал этого комикса.

Оливер стянул шнурки двойным узлом, поднял тяжёлые мешки и вышел на улицу. Полуденное солнце светило ослепительно ярко, и поэтому он заметил Бетти Бигсби и её брата-неандертальца Тео, только когда было уже слишком поздно.

– Куда-то собрался, Вонючка? – спросил Тео, преграждая ему путь, и Оливер вскрикнул от неожиданности.

Тео Бигсби было столько же лет, сколько Оливеру, но поскольку прошлой осенью он вместе с остальными учениками из их класса перешёл в среднюю школу, Оливер не видел его весь год. За это время Тео Бигсби стал ещё огромнее. Его чёрные волосы, намазанные гелем, торчали вверх, и на нём был синий костюм «Адидас». Под расстёгнутой курткой виднелась белая майка. На толстой шее Тео болталась широкая золотая цепь, а под тяжёлыми сросшимися бровями яростно сверкали глаза-щёлочки.

– Где твоя сестра? – скрипя зубами, спросил Тео.