Когда остановились часы

Люси пожала плечами, потому что у неё не было ответа, но Оливер вздохнул и надел очки, как будто всё понял.

Включив фонарик в часах, Оливер в темноте повёл Люси в библиотеку. Она взяла собачку с дивана и отнесла её в спальню. Оливер не стал смеяться, когда Люси положила собачку в постель. Кажется, он понимал, когда Люси хотела, чтобы её ни о чём не расспрашивали.

– Только случайно не задень её во сне, а то поранишься, – предупредил Оливер, залезая в кровать. – Это тебе не плюшевая игрушка.

Оливер выключил фонарь, и дети пожелали друг другу спокойной ночи. Люси сунула собачку под мышку и закрыла глаза. Окно было открыто, и она слышала, как в ветвях шелестит ветер. Рядом с собачкой Люси больше не боялась тоннеля в лесу. Ну если только совсем немного.

Люси прижала собачку к себе. Когда-нибудь, подумала она, когда они переедут в новый дом с большими окнами, папа купит ей настоящую собаку, которой, конечно, понадобится имя. Но не успела Люси придумать его, как заснула и ей приснился сон. По крайней мере так ей казалось, потому что всё случившееся после этого должно было быть сном.

– Проснись, мисс! – шепнул кто-то на ухо Люси, и она почувствовала какое-то щекочущее прикосновение к щеке, как будто по ней провели мокрой наждачной бумагой. Она открыла глаза и никак не могла понять, где находится. Комната была серебряной от лунного света и вся наполнена незнакомыми очертаниями и тенями.

– Прошу тебя, мисс Люси, мне надо вернуться!

Люси повернула голову и увидела, что прямо над ней стоит маленькая собачка с широко раскрытыми глазами и высунутым языком. Она лизнула ей щёку, и Люси вскочила.

Собачка ожила!

– Не бойся, мисс Люси, – сказала собачка и отступила на несколько шагов назад. – Просто открой дверь, чтобы я мог вернуться в наше убежище.

Люси продолжала сидеть неподвижно, моргая глазами и широко раскрыв рот от удивления.

– Наверное, это сон, – пробормотала она, и тогда собачка снова подошла поближе.

– Нет, мисс Люси, – прошептала она. – Теперь ты наша новая хранительница.

– Хранительница?

– Ты ведь обо мне позаботилась, верно? – спросила собачка, подёргивая приклеенным ухом. – Но если Меридиан узнает, что ты положила меня рядом с открытым окном, она ни за что не поверит, что ты на нашей стороне. Открытые окна против правил!

– О чём ты говоришь? Кто такой Меридиан? И кто ты?

– Меня зовут Торстен Шесть, – ответила собачка, помахивая хвостом. – А Меридиан – кошка, у которой во рту было моё ухо.

– Но вы ведь просто… статуи. А статуи не разговаривают, не кусаются и не…

– Мы можем всё это делать, но только после полуночи. Меридиан считает, что именно тогда наша магия становится особенно сильной. После полуночи мы можем то оживать, то снова становиться статуями, просто подумав об этом. Смотри!

Торстен закрыл глаза, а когда снова их открыл, его зрачки превратились в чёрные камни, а тело стало деревянным. Люси вскрикнула, глаза статуи моргнули, и Торстен снова ожил.

– Здорово, правда? – спросил он. – Но когда восходит солнце, мы уже не можем этого делать. Мы должны оставаться статуями до полуночи, хотим мы этого или нет.

– Но я ничего не понимаю!

– На самом деле мы тоже не совсем понимаем. Это для нас в новинку. Всё началось, когда остановились часы, и именно поэтому нас с Меридиан застали в библиотеке. – В животе у Торстена заурчало. – Это всё я виноват. Я просто пытался найти нам еду. Мы не ели уже несколько дней, и я ужасно проголодался. Мне казалось, что до рассвета ещё есть время, а Меридиан пыталась меня остановить, когда вдруг моё ухо оторвалось. И еда для нас тоже в новинку. Когда мы жили в часах, нам это было не нужно.

– Погоди! Так вы с Меридиан действительно из часов?

Торстен кивнул.

– Но я пыталась вставить вас в отверстия и…

– И это тоже моя вина. На рассвете мы застыли в других позах, поэтому больше не вставлялись в отверстия. Твои брат и папа нас увидели, и нам пришлось оставаться на месте, пока… – Торстен повернул голову к двери. – Это всё я виноват! Мне вообще не стоило выходить из убежища!

– Убежища? От чего вы прячетесь?

Торстен открыл было рот, чтобы ответить, но тут в ветвях деревьев за окном громко застонал ветер. Собачка вздрогнула и задрожала.

– Прошу тебя, мисс Люси! – проскулила она. – У меня нет времени объяснять! Я должен вернуться. Мне слишком опасно бродить по дому одному. И если что-нибудь случится и Меридиан увидит, что окно было открыто, а ты принесла меня из библиотеки, она никогда не поверит, что ты новая хранительница.

В этот момент Оливер начал ворочаться на своей кровати.

– Заткнись, Люси, – сонно пробормотал он. Он лежал лицом к стене и под одеялом был похож на большую серую глыбу. Люси видела, как поднималась и опадала его грудь, и когда его дыхание снова стало медленным и ровным, она повернулась к Торстену.

Но собачка опять стала деревянной и застыла в прежней позе. Люси зарычала от раздражения и принялась трясти её.

– Торстен, проснись!

– Люси! – простонал Оливер и повернулся к ней. В лунном свете его глаза были похожи на тёмные тени, но Люси видела, что они открыты. – Что ты делаешь?