Когда отступит тьма

Но теперь в пещерах не было ничего чудесного. Эрика видела их в истинном свете — сырым подземельем, холодным, осклизлым, пугающим, пригодным только для отверженных, безглазых существ, которые сновали в отвратительных лужах или ползали в дождевых промоинах на стенах.

Пещеры — это склеп, и только. Но не ее склеп. Она выберется отсюда. Дай Бог скоро.

Горящая спичка в ее руке начала потрескивать. Вскоре догорит. Эрика прибавила шагу, соразмеряя быстроту с осторожностью, высматривая под ногами глубокие трещины и грязные лужи.

Ей не хотелось думать о том, что произойдет после того, как она выберется. Роберта арестуют, обвинят в убийстве и похищении человека. По ее телу пробежала дрожь при мысли, что ее брат окажется перед телекамерами сидящим за решеткой, как зверь.

Кроме того, Эрику мучил другой, более сильный страх, в котором она не хотела признаваться даже себе. Оказавшись под арестом, Роберт мог… мог…

Темнота.

Спичка догорела. Осталось пять.

Стоя на месте, боясь сделать хоть один шаг без света, Эрика достала из кармана блузки другую и чиркнула о каблук.

Вспыхнуло пламя, оттеснив темноту. На кромке освещенного пространства трепетали тени, зловещие, жадные.

Одна тень шевельнулась.

И понеслась к ней стремительным пятном, у Эрики мелькнула безумная мысль, что это Роберт подкрался к ней, захватил врасплох, — затем покрытый мехом проносящийся призрак легонько задел ее щеку, пахнуло чем-то противным, зловонным. Эрика инстинктивно отвернулась, услышала писк и поняла, что это просто-напросто нетопырь, вспугнутый со своего уединенного насеста.

Летучая мышь влетела в узкий боковой ход, и Эрика оскользнулась.

Она упала на колено, сильно ударилась. Боль ослепила ее. Какой-то миг она была не личностью, а лишь комком пронзительно вопящих нервных окончаний, сознание исчезло в белом свете и монотонном, пронзительном шуме.

Потом оно внезапно возвратилось, Эрика встряхнулась и пришла в себя.

Спичка была по-прежнему в руке. Она не выпустила ее даже при падении. Но остальные, лежавшие во внутреннем кармане блузки…

Они высыпались и разлетелись — одна, две, три из них плавали в грязной луже, мгновенно промокшие, бесполезные.

— Проклятие, — произнесла Эрика, чувствуя, как слезы жгут ей глаза. — О, черт возьми, я так близко.

Горевшая спичка уже потрескивала. Так быстро? Видимо, она находилась без сознания дольше, чем ей показалось.

Оглядывая пол, Эрика увидела единственную сухую спичку, потянулась к ней, и тут горевшая в ее руке погасла.

Эрика несколько безумных секунд не могла найти сухую. Может, она нечаянно сдвинула ее, даже сбросила в лужу.

Нет, вот она. Эрика взяла спичку с трепетной осторожностью, страшась каким-то образом выронить или сломать.

Ее последняя надежда. Но спичка погаснет раньше, чем она доберется до выхода на поверхность.

Может, это и не страшно. Главный коридор идет прямо. Раз она будет способна ориентироваться, то сможет нащупывать путь к выходу, даже если придется ползти.

Однако невозможно будет увидеть последнюю стрелу, указывающую на ведущую к отверстию расселину. Сможет ли она найти эту расщелину в темноте? В стене множество щелей, бесчисленных боковых ходов и ниш. Ей придется нащупывать путь мимо каждой, полагаясь на память или интуицию, чтобы избежать роковой ошибки.

— Ты сможешь, — прошептала Эрика, хотя отнюдь не была уверена в этом.

Все еще в темноте, не желая зажигать последнюю спичку без крайней необходимости, она ощупала левое колено. Хотя в нем медленно пульсировала боль, сгибалось оно довольно свободно. Она была почти уверена, что нога выдержит ее вес. Сможет ли она в таком состоянии карабкаться вверх по узкой расселине — другой вопрос, но когда придется, она встретит это испытание.

Эрика неуклюже выпрямилась, держа голову опущенной, чтобы ни обо что не удариться. Боль в колене уже слабела. Потом ногу будет трудно сгибать, но сейчас она способна двигаться.

Эрика нагнулась и чиркнула головкой спички о каблук сапога.

Ничего.

О нет.

Спичка не может оказаться негодной. Это будет несправедливо.

Рука тряслась. Эрика стиснула спичку покрепче и сделала еще попытку, с силой проведя серной головкой вдоль всего каблука.

Свет.

Для облегчения или радости времени не было. Требовалось свернуть в нужном направлении и двигаться, пройти как можно большее расстояние, пока тьма не окутает ее снова.

Но Эрика заколебалась, взгляд ее обратился в боковой проход, где скрылась летучая мышь. Шириной он был от силы три фута, шесть в высоту, его вряд ли можно было назвать туннелем, и вглядываться в него не было причин.

Кроме…

В темноте туннеля, примерно в двадцати футах что-то маленькое, стеклянное слегка поблескивало на полу в свете спички.

Керосиновая лампа? Одна из многих, которые они с Робертом в детстве расставляли в разных местах лабиринта?

Остальные, судя по всему, Роберт унес. Может быть, забыл эту. Или, может, это вовсе не лампа, просто крупинка кварца в каменной стене.

Даже если это лампа, нет никакой гарантии, что в ней есть керосин. Без него она будет так же бесполезна, как плавающие в луже спички.