Когда отверзаются небеса. Рассказы

Елена Гвозденко Когда отверзаются небеса Рассказы

Иллюстрации Александра Гвозденко

Москва

Издательство

Российского союза писателей

2016

Историю возникновения маркетинга специалисты относят к середине XIX века, правда, некоторые утверждают, что он возник в Японии в самом конце XVII века. История русских офеней началась в XV веке. Странствующие коробейники обладали уникальными навыками продвижения товара, сочетая торговое искусство с поистине сценическими талантами.

«Хороший товар сам себя продает, а вы попробуйте продать книжку бедному неграмотному крестьянину. Вот тогда вы – настоящие офени, - напутствовал старик новобранцев. - Умелый коробейник наперед покупателя знает, что ему требуется. Покупать не принуждайте, а внимательно смотрите, на что взор опустит, то и славить начинайте. Опять-таки, бабам требуется всё загадочное, таинственное, им гадания да разные любовные штучки предлагай. А пожилой бабе приличнее про жития святых рассказать. Пусть снох уму-разуму учат», - наставляет учеников герой рассказа «Как Емеля в офени ходил».

По Высочайшему повелению императора Николая I в 1845 году в России создаётся Русское географическое общество, главная цель которого «собрать и направить лучшие молодые силы России на всестороннее изучение родной земли». Жажда познания своего народа, его мировоззрений, самобытности, традиционного уклада, верований и обрядов, жажда понять загадочность его души породила всплеск интереса к этнографии.

Знаете ли, кого заставляли целовать пятку покойника? Как не просто выявить вора, но и навсегда отбить у него тягу к посягательству на чужое добро? Какие способы родовспоможения использовали наши предки? Кого называли хозяином кладбища? Что скрывал обряд похорон кукушки?

Таинственный, загадочный мир обычаев, традиций, верований, мир, к которому с таким интересом обращаемся мы сегодняшние в поисках самих себя.

Когда несколько лет назад я открыла для себя библиотеку Русского географического общества, я и подумать не могла, что знакомство с документами, написанными непрофессионально, скупым описательным языком, зачастую полуграмотными собирателями материала, так увлечёт меня, что подвигнет к созданию цикла рассказов, главная цель которых – популяризация забытой старины, таинственного мира, заселённого русалками, лесовыми, оборотнями, различными духами, сказочного мира чуда. Но в этом мире так сильна жажда справедливости этого чуда, неизбежности поругания зла. Мир отверзнутых небес.

А живая история, без сиюминутных оценочных суждений, без конъюнктурной шлифовки, помогала осознанию нашей идентичности, пониманию нас сегодняшних.

Русалкин наказ

После Троицы на Руси начиналась русальная неделя. По преданию, в эту неделю русалки выходили из омутов, завивали кроны берёзок, делая себе качели, ловили и одурманивали добрых молодцев. В эту неделю купаться не ходили, боялись, что утащат к себе на дно.

В зелёные святки устраивали игрища, завершая весенний цикл.

Солнце клонилось к закату. Лёгкий прохладный ветерок сдувал духоту летнего дня. На дровах у битого овина сидели вдовец Тимоха и его зять Микола. Тимоха вдовствовал уже шестой год, и сестрица Анисья мечтала наконец оженить бобыля. И вот теперь, под предлогом проведать крестника, она выманила братца на гулянье по поводу Троицы. За праздничным столом оказалась и «кума Василиса», крепкая молодая вдова. Анисья будто бы случайно усадила куму рядышком с братцем. Но Тимохе такое соседство пришлось не по нраву.

- Что ты в самом деле сватьей-то заделалась? - прошептал он сестрице, изловив её в сенцах. И не дождавшись ответа, хлопнул дверью. Микола нашёл его у овина.

- Слышь, поют-то как красиво. В деревню с гулянья возвращаются, - завёл он разговор.

- А что им не гулять? Самое их время, - отозвался родственник.

- Долго ты вдовствовать-то будешь? Не зазорно тебе? Чай, деньги-то, извозом скопленные, на племяшей ушли? А мог бы и своих поднимать. Небось, брательник даже рад, всё в его семью идёт?

- Мог бы!- зло прикрикнул Тимоха. - Мог бы, кабы Акулина в прорубь не бросилась. И себя, и ребятёнка сгубила. Она ведь первенца нашего носила. Да меня вместе с собой в той проруби утопила, сердце моё.

- Ну-ну, остынь. Чего ж ты себя-то казнишь? Сказывали, поскользнулась. Уж сколько годков-то прошло, пора и новую жёнку брать.

- Много ты знаешь. Поскользнулась… Помнишь мордовочку Налку из Дубровки?

- Это какую же? И почему спрашиваешь?