Когда падают звезды...

Он замолчал, потом продолжил:

– Ну, про меня и мою семью ты, по-моему, уже все знаешь. Теперь я намерен услышать о твоей жизни.

– Да мне особо нечего рассказывать, – пожав плечами, проговорила Сильвия. – Я – самая обычная американская девушка. Родилась в Джонстауне, закончила там школу, потом переехала в Нью-Йорк, где меня по знакомству устроили на работу в отель. Заочно закончила колледж, учила иностранные языки, просто так, для развлечения: всегда были к ним способности. Потом чуть не вышла замуж за своего троюродного брата, но, слава Богу, хватило ума этого не делать. Он был старше меня на восемь лет, довольно состоятелен и даже красив. Но только я его не любила, а он, кажется, меня, – тут же пояснила Сильвия, увидев, что Джеффри заметно помрачнел. – Наши матери хотели, чтобы мы поженились. Но ему почему-то очень не понравилось, что я собираюсь стать гидом-переводчиком. Он даже устроил мне сцену. Ну, я тоже вспылила, поскольку считала, что это мое дело, и мы расстались.

– А твои родители?

– Мой отец был летчиком-испытателем и погиб, когда мне едва исполнилось четыре года, так что я его толком не помню. Я осталась с мамой. Она скоро опять вышла замуж, но отчим мне никогда не казался близким человеком, хотя отношения у нас всегда были прекрасные. Потом у них родились дети, целых трое, так что мама больше не могла уделять мне много времени. Поэтому я так спокойно после школы уехала в Нью-Йорк. Хотя она, конечно, обо мне заботилась. Она до сих пор как-то слишком за меня беспокоится. По-моему, маме все еще немного стыдно передо мной за то, что она вышла замуж через два года после папиной смерти, хотя я ее нисколько и не осуждала.

А вот мой дед, мамин отец, был очень интересным, и, наверное, самым близким мне человеком. Он был востоковедом, много путешествовал, несколько раз ездил в Египет. Когда я была еще совсем маленькой, сразу после маминого второго брака, я часто у него подолгу жила, и он мне очень много рассказывал. Наверное, у меня от него эта страсть к приключениям. Он неплохо говорил по-арабски, даже немножко учил меня. У нас с ним были прекрасные отношения, мы почему-то друг в друге души не чаяли, так что дед фактически заменил мне отца. Для меня не было лучшего развлечения, чем слушать его рассказы. А какая у него была коллекция восточных редкостей! Правда, он завещал ее музею… В общем, когда он умер, мне его ужасно не хватало, поэтому я сама стала читать книги о Египте и решила, что когда вырасту, выучу арабский и обязательно съезжу в эту страну. Впрочем, я была совсем не против побывать и в других восточных странах, – добавила Сильвия, чтобы не обижать Джеффри.

– Понятно, – отозвался тот. – А я все гадал, почему ты учила арабский язык. Все-таки не слишком банальное развлечение для самой обычной американской девушки. Ладно, это я понял. А теперь я хочу услышать поподробнее о том, как ты родилась.

– А что я могу тебе рассказать? – удивилась Сильвия. – Ты думаешь, я помню момент своего рождения?

– Да, действительно, ты вряд ли это помнишь, – согласился Джеф. – Хорошо, придется расспрашивать твою маму. Я уверен, что если она немного напряжет свою память, то вспомнит, как однажды ночью нашла тебя где-нибудь в поле. А неподалеку, вероятно, валялись какие-то загадочные дымящиеся обломки.

– Что за чушь? – пробормотала девушка. – Судя по моей метрике, я родилась в Джонстауне, думаю, в обычном родильном доме.

– Но ты же сама говорила, что не помнишь момента своего рождения. Обычно люди себя помнят лет с двух-трех. Но неужели тебе никогда не снились сны про какие-нибудь далекие миры? Ты никогда не думала, что ты откуда-нибудь не отсюда?

– Ну, я думаю, такие сны иногда всем снятся, – с сомнением протянула девушка.

– Да никому они просто так не снятся, радость моя, – негромко воскликнул молодой человек, сжимая ее плечи. – Я же сразу понял, что ты с Марса.

– Мне очень жаль, – отозвалась девушка, решив ему подыграть, – но вынуждена тебя разочаровать: у марсианских женщин ярко-красные волосы и бледно-желтые глаза.

– Да, тогда ты действительно не можешь быть марсианкой, – задумчиво проговорил Джеф, рассматривая ее голову. – Но ведь и волос такого цвета, как у тебя, у людей не бывает, – тут же оживился он. – И не могли же тебя случайно назвать Сильвией. Наверняка, когда тебя нашли, ты была уже не совсем младенцем и у тебя на голове уже росли эти замечательные серебристые волосы. За них ты и получила свое имя. Признавайся, откуда ты явилась в наш грешный мир? Мне не терпится это узнать.

– Это военная тайна, – отрезала Сильвия. – Слушай, а тебе что, совсем-совсем не нравятся земные девушки?

– Ну почему, – немного подумав, ответил он, – иногда ничего. Но люблю я только одну. А она – неземная.

– Ты – извращенец, – со вздохом констатировала Сильвия, стараясь не расплыться в улыбке. Ведь на самом деле это, хоть и косвенное, но вполне ясное признание в любви заставило ее сердце устроить радостный первобытный танец. – И ты думаешь, я поверю, что в таком возрасте ты в первый раз влюбился?

– Если быть абсолютно точным, то во второй.