Когда падают звезды.

Их репетиции не прошли зря, из обеих получились бы неплохие актрисы, каждый раз, рассказывая о своей поездке, даже у них самих складывалось впечатление, что все было совсем не плохо, если не сказать замечательно. Лишь на замечание мамы, «возможно герцог решит приглашать молодежь к себе и в следующее лето?», девушки одноголосно ответили «нет». Хотя, даже окажись они неправы, их ноги уж точно не будет в этом доме следующим летом.

Оказавшись в своей комнате, Майя будто вернулась в свой мир, из которого ее когда-то выдернули. Все родное — родная мебель, родной ковер, родные стены, собственные картины, вышитые своими руками подушки. Это все теперь казалось оберегом, который не даст проникнуть внутрь злу. В этом доме не было места подлости, она знала точно.

Всю последующую неделю Майе пришлось проходить в теплых платьях, изнывая от жары — как назло, до их возвращения мягкое лето вдруг во всю силу показало, на что оно способно. Не раз Майя разглядывала оставленные на теле следы, желая запомнить их как можно лучше, ведь забыть, значило бы простить, а прощать она не собиралась. Правда потом она всей силой терла эти отметины мочалкой, мечтая отодрать его прикосновения. Ненавидела, она его ненавидела. Не только за то, что сделал, за все. За всю подлость с самого начала, за унижения, за то, что использовал Соню, за шантаж, за притворную нежность, за это его «верь мне». Больше всего за это чертово верь мне. Она не желала ему ни смерти, ни мести, просто хотела ненавидеть, ведь это казалось правильным. Нельзя любить человека, предавшего тебя. Легче называть любовь ненавистью.

С ушибленной лодыжкой Майя промучилась дольше, из-за образовавшейся гематомы не была видна косточка, а каждое движение отдавалось болью. Сославшись на вывих, когда боль становилась совсем невыносимой, Майя опиралась о зонтик, не желая ковылять, словно беспомощная.

Но в первый день собственная перина оказалась чудодейственным лекарством и тут, проспав несколько часов, Майя почувствовала, что вся усталость, накопившаяся за последние дни, ушла, как и боль. Такого притока силы она давно не чувствовала. А потому решила, что настало время повидаться с тем, о ком она вспоминала не реже, чем о любимых людях.

*****

— Как он вел себя? — Майя вошла в помещение вслед за конюхом, который, на всякий случай, хотел проследить за тем, как Тень отреагирует на возвращение хозяйки.

— Он сильно скучал, леди Майя. Один раз даже пытался сбежать, — мужчина отворил загон, взял коня под узды, попытался вывести навстречу девушке.

Каким красивым он показался на глаза хозяйки — блестящая щетина, будто смазана оливковым маслом, слегка гофрированная грива спадает на лоснящуюся мускулистую шею.

— Тень! — Майя воскликнула, привлекая его внимание.

Вот только конь, вместо того, чтобы подойти, уткнуться мордой в протянутую ладонь, уперся копытами, не давая конюху ни одного шанса вывести себя из загона.

Он обиделся. На нее, за то, что бросила. Обещала, что вернется, а так долго не возвращалась, сама предала того, кто в ней нуждался.

— Не хочет, леди Майя, — мужчина отпустил поводья, бессильно разводя руками. — Может вам другую лошадь запрячь? Прокатитесь с ветерком? — он видел, как на девичьем лице отражается грусть, но больше ничего предложить не мог.

— Нет, Мэт, спасибо, — она не предательница, она не променяет его ни на кого другого, друзей не предают. Несмотря на предупреждения конюха, Майя подошла ближе. Когда попыталась взять сбрую в руки, Тень мотнул головой, выбивая ремни из ее рук.

Он не собирался так просто прощать, а может не собирался прощать вообще.

— Тень, — она окликнула его, поднося руку с лошадиной морде. Конь только предупредительно фыркнул, раздув ноздри.

— Леди Майя, может не нужно? — Мэт видел, что конь сильно нервничает, переминается с ноги на ногу, не ровен час взбрыкнет, встанет на дыбы, или того хуже, ударит, а отвечать-то потом ему.

— Все хорошо. Мэт, оставьте меня одну, пожалуйста, — она была уверена, что Тень не сделает ей ничего плохого, а трясущийся над ней конюх только мешал.

— Леди Майя, оно того не стоит. Обиделся, посердится, вы к нему с яблочком заходите периодически, он и забудет, а сейчас давайте я вам правда другого оседлаю, — он сделал последнюю попытку ее переубедить, в конце концов, она хозяйка, ей и решать, своей же головой рисковать.

— Не нужно. Все хорошо, идите, — она же ответила, даже не глянув на человека. Девушка продолжала гипнотизировать взглядом норовистого жеребца, то и дело пытаясь поднести ладошку к его морде и чувствуя, как он отклоняется.

Когда вздохнув, Мэт покачал головой и вышел, Майя заговорила.

— Неужели я так виновата, что ты даже не разрешишь тебя коснуться? — она еще раз попыталась приблизиться к лошадиной морде, но Тень отвернулся. — Тень! Ну, посмотри на меня, ведь это я, я вернулась… — он не двинулся. — Ну пожалуйста, — в голосе звучала мольба. Не это. Только не это, он не может от нее отвернуться.