Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Тем не менее, на взгляд Дэна, «суровая правда по большому счету заключалась в том, что Соединенные Штаты игнорируют китайские интересы» и «ущемляют китайское достоинство». Для него это был «коренной вопрос». Некоторые американцы, желавшие разрушения КНР и социалистической системы, помогали «контрреволюционному восстанию». Из-за того, что США завязали этот узел, перефразируя китайскую пословицу, то Дэн настаивал: «Мы надеемся, что в будущем США будут стремиться узлы развязывать». Другими словами, это Буш должен был исправлять положение.

Его правительство, добавил Дэн, намерено наказать «лидеров контрреволюции» в соответствии «с китайскими законами». Иначе, риторически вопрошал он, «как может продолжать существовать КНР»? Дэн не дал Скоукрофту возможности сомневаться в том, что никакое вмешательство во внутренние дал Китая неприемлемо, и предупредил Конгресс и СМИ США больше не подбрасывать топлива в огонь. На самом деле он ожидал, что Вашингтон найдет «подходящий метод», чтобы снять различия в подходах к событиям на Тяньаньмэнь[190].

Скоукрофт отвечал со всей учтивостью, всегда отличавшей американские отношения с Китаем. Он много говорил о личной связи Буша с Китаем и о собственном глубоком чувстве к этой стране. Он пытался напоминать о серьезных инвестициях США в постоянно «углубляющиеся» отношения с Пекином после 1972 г., от чего экономически и стратегически выиграли обе стороны, в том числе и на уровне интересов обычных людей. Он также подчеркивал значение своего визита. «Наше присутствие здесь, ради которого пришлось тайно преодолеть тысячи километров, не подразумевает ничего иного кроме попытки общения, и оно символично обозначает то значение, которое президент Буш придает этим отношениям и тем усилиям, которые он предпринимает, чтобы сохранить их»[191].

Вторя словам Дэна о важности личных дружеских отношений, Скоукрофт внес в разговор необходимые американцам моменты. «События на площади Тяньаньмэнь наложились на общий климат углубляющихся двусторонних отношений и растущей симпатии». Он объяснил, что президент должен как-то отвечать на эмоциональную реакцию электората. Это американское «внутреннее дело» – затрагивающее фундаментальные человеческие ценности, которым Буш, в свою очередь, придавал большое значение. Другими словами, президент сохраняет свою приверженность «свободе» и «демократии», о которых он говорил в инаугурационной речи. И защищая чувствительность Америки к вопросам прав человека, он не может представить себе личный визит в Пекин из-за того, что такой визит придаст легитимности режиму Дэна, которая исчезла после кровопролития на Тяньаньмэнь. Но, как сказал Скоукрофт Дэну, Буш хочет «действовать таким образом, чтобы обеспечить здоровые отношения со временем». И он «очень близко принимает китайские озабоченности». Тайная дипломатия тем самым оставалась единственным способом для «восстановления, сохранения и укрепления» двусторонних отношений[192].

Дэн не дал прямого ответа. Вместо этого он назвал три максимы, которые движут Китаем. Первая: «Думаю, что надо понимать историю», – сказал Дэн. Китай вел войну на протяжении двадцати двух лет, которая стоила ему 20 миллионов жизней – и из этого конфликта китайский народ вышел победителем под руководством Коммунистической партии. «На самом деле, – сказал он Скоукрофту, – если прибавить к этому трехлетнюю войну, в которой мы помогали Корее против агрессии США, то получится двадцатипятилетняя война». Второе, что он отметил, было священное значение китайской независимости: страна не может позволить себе быть управляемой другой нацией: «Не важно, какого рода трудности вырастут на нашем пути». А что касается третьей фундаментальной максимы, то не существует «никакой другой силы», кроме Китайской коммунистической партии, которая может представлять Китай. И это доказали «несколько десятилетий»[193].

Такой же разговор состоялся у Скоукрофта с Ли. Как он вспоминал позже, он почувствовал глубокое различие и «столкновение культур»[194], которое в один момент не преодолеешь, но его тайная поездка выполнила свое главное предназначение: проверила каналы коммуникации и таким образом устранила беспокойство за экономические связи. Буш отметил в своем дневнике: «Я оставил дверь открытой»[195].

Таким образом, Кремль и Белый дом внешне отреагировали на Тяньаньмэнь осторожно. Но за сценой их осмысление событий менялось. Горбачев и Буш оба сосредоточились на отношениях с Китаем в первые месяцы 1989 г., но по-разному, и оба совершили значимые визиты в Пекин, но они оба мало что могли сделать, по крайней мере в обозримом будущем, из-за жесткого ответа китайских коммунистических руководителей на революцию[196]. В середине 1989 г. и Горбачев, и Буш оба выверяли свою политику.