Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Впрочем, это было не совсем так: движение Польши от коммунистической диктатуры началось с манипуляций на выборах. Партия польских коммунистов (Польская объединенная рабочая партия, ПОРП), с 1980 г. втянувшаяся в изнурительную борьбу за власть с профсоюзным движением «Солидарность», уступила требованию проведения выборов в надежде сохранить контроль над процессом реформ. Предполагалось изобрести коммунизм заново, по-польски. Как заметил американский журналист Джон Тальябуэ, генерал Войцех Ярузельский, руководитель партии, хотел «использовать выборы для замены аппаратчиков, противившихся переменам, людьми, настроенными на реформы на ключевых постах, чтобы влить в партию свежую кровь», как это пытался сделать в СССР Горбачев[199]. Стремление режима к демократии было лишь прикрытием. По результатам выборов полностью формировался состав верхней палаты – сто кресел Сената, но в наиболее важной нижней палате, в Сейме, по результатам выборов замещалось лишь 161 место из 460, т.е. 35%. Все остальные места были зарезервированы за коммунистами (38%) и союзными им партиями (27%). Более того, 35 мест по квоте коммунистов были выделены для выдающихся государственных и партийных деятелей. Эти кандидаты не имели конкурентов, и их имена были внесены в специальный «национальный список». Единственный «выбор», оставленный избирателям, состоял в том, что они могли вычеркивать имена из различных списков как им заблагорассудится. Режим понимал, что отдельные избиратели так и поступят, но не ожидали, что такое явление будем иметь большой масштаб, поэтому кандидатам из «национального списка» было достаточно получить 50% голосов. При таких условиях не было причин полагать, что такой весьма осторожный демократический эксперимент может представлять какую-либо угрозу монополии компартии[200].

В действительности то воскресенье раскрыло множеству людей глаза на то, что происходит с «демократией» в их части мира: это был сказ не о выборном пуле, а о пулях. Пресса и телевидение были полны сообщениями о событиях с площади Тяньаньмэнь, произошедших с временной разницей с Варшавой в шесть часов и с Вашингтоном – в двенадцать. Британский журналист и телекомментатор Тимоти Гэртон Эн, находившийся в Польше для освещения выборов, с раннего утра засел в импровизированном офисе только что основанной оппозиционной «Газеты Выборчей» (ее лозунгом стало: «Нет свободы без солидарности»). Он и его польские друзья как загипнотизированные смотрели кадры, показывавшие убитых или раненых китайских протестантов, которых выносили из Запретного города[201]. Тем утром «Нью-Йорк таймс» вышла с огромным заголовком на первой полосе «ВОЙСКА АТАКУЮТ И СМИНАЮТ ПРОТЕСТЫ В ПЕКИНЕ; ТЫСЯЧИ ОКАЗЫВАЮТ СОПРОТИВЛЕНИЕ, МНОЖЕСТВО УБИТЫХ». В нижней части этой же полосы было размещено небольшое объявление под названием «Выборы в Польше»: «Кое-кто говорит, что через четыре года оппозиция придет к власти»[202].

На самом деле до перемен в Польше оставались часы. Несмотря на то что официальные результаты должны были появиться лишь через несколько дней, к вечеру стало ясно, что оппозиция завоюет почти все места в Сенате. Более того, заполняя бюллетени по выборам депутатов Сейма, миллионы избирателей отказали в доверии правительству, вычеркнув множество имен в официальном списке и, таким образом, десятки ключевых функционеров, включая премьер-министра, министра внутренних дел, не смогли набрать 50% голосов. Это был поразительный результат: «Солидарность» превзошла коммунистов. Победа не только была пощечиной партии, но и стала подрывом основ эффективной деятельности правительства. Режим потерял контроль над процессом нового переосмысления коммунизма. Народ брал верх.

Однако общий настрой в Польше тем солнечным вечером совсем не был таким уж буйно радостным. Население испытывало тревогу. Лидер «Солидарности» Лех Валенса выразил озабоченность последствиями того, что выглядело для рабочего движения как решительный сдвиг: «Я думаю, что слишком большой процент победителей среди наших людей может вызвать тревогу». Выдержав десятилетие жесткой борьбы с режимом, он не знал теперь, какой будет реакция правительства Ярузельского. Официальный представитель партии Ян Биштига предупредил: «Если ощущение триумфа и авантюризм породят анархию в Польше, то демократия и социальный мир могут оказаться в серьезной опасности». И мрачно добавил: «Власти, коалиция и оппозиция не могут допустить такой ситуации»[203].