Когда папа варвар

- И что оно может помнить? - иронично хмыкнул Зигвальд.

- Всё. А ещё оно тоскует, - снова шаг навстречу. - Возможно, под влиянием обстоятельств, оно заледенело снаружи. Скорее всего, именно поэтому ты и пошёл на брак по расчёту -потому что недополучил материнской ласки и считал присутствие любви в браке ненужным элементом.

- Глупости, - он резко повернулся ко мне, в его глазах плескался протест и немного растерянности. - Моя мачеха была хорошей женщиной, она любила отца, заботилась о нас с Крайлом одинаково!

- Я не спорю, - примирительно подняла руки. - Но она - другая. И было время, когда твоей матери не стало, ты оказался один на один с отцом, который потом привёл в дом чужую женщину. Ты привыкал к ней, вы притирались друг к другу, а потом тебя отдали в школу, так?

Я знала, что у Зигвальда и Крайлаха разница в возрасте шесть лет - Беренгария рассказывала. То есть, скорее всего, ему было около трёх-четырёх, когда не стало его родной мамы.

- Именно так, - он покачнулся и... тоже сделал шаг навстречу.

- Потом родился твой брат, всё внимание было ему, а потом ты подрос, стал считать себя крутым воином, которому не нужна женская юбка, разве что для развлечений. Так?

Он молчал. Сжал зубы так, что иногда был слышен скрип, тело его напряглось, взгляд стал угрожающим.

- Мы говорили об Илладаре, с чего вдруг разговор перешёл на меня?

И тут я не выдержала - заплакала. Не хотела, старалась сдержаться, но не могла. Обзывала себя слабачкой, но меня просто разрывала на части внутренняя боль. Ужасная, скручивавшая внутренности, выворачивающая душу. Словно я снова слилась с ним, почувствовала его нутро.

- Эй, ты что? - голос Зигвальда стал растерянным, из взгляда ушла угроза.

- Я. я сейчас с ума сойду-у! - не выдержала, согнулась пополам, а потом и вовсе присела на корточки. - Сколько боли-и!

- Драх, это из-за меня! - он отшатнулся, отчего я окончательно потеряла точку опоры, хотя мы не прикасались друг к другу, рухнула прямо на задницу.

Заревела ещё горше, сама себе удивляясь. Я никогда так не рыдала. Серьёзно! Даже когда мы хоронили бабушку, я плакала, но без сильной истерики.

- Ну же, успокойся, - я почувствовал, как меня обняли сильные горячие руки, подняли, усадили на стул. - Выпей.

В губы ткнулся кубок с вином.

- Не хочу-у! - продолжала я рыдать.

Вид у Зигвальда был донельзя растерянным, он не понимал, что же со мной теперь делать, как успокоить. Я и сам не знала, как это всё остановить, но пить не хотела.

- О, Размар, ты сведёшь меня с ума, - рыкнул он, обхватил моё лицо ладонями и... поцеловал!

Подействовало. Слёзы перестали катиться, дыханье перехватило, голова и вовсе закружилась. Внутренняя боль, сковывавшая грудь, ушла. Лопнула, как мыльный пузырь, уступив место пожару.

Зигвальд

Меня разрывало от чувств на тысячи кусков. Я понимал, что она попросту поймала мою боль, не могла остановиться, а от влаги её глаза стали такими прекрасными, такими пронзительно голубыми. По щекам катились слёзы, губы она искусала, пытаясь сдержаться, но у неё ничего не получалось. Зато я теперь не мог от неё оторваться, особенно от губ. Они так и манили приласкать их, попробовать на вкус.

Попытка отвлечься не сработала - пить она не захотела, и тогда я сорвался. Не выдержал -притянул к себе, завладел наконец-то этими соблазнительными губками, ощутил нежность её кожи.

Это был подобно взрыву! Казалось, лопнула последняя нить, сдерживавшая меня от инстинктов: забрать, сделать своей, подчинить. И все причины, из-за которых у нас были разногласия, словно растворились.

- О, Зиг, - простонала она мне в рот, ибо я не желал освобождать её губы из плена.

- Алёна, - я хотел прорычать её имя, но там не было нужных букв.

Вышло мягко, словно я - безусый юнец. Впрочем, сейчас действительно всё ощущалось иначе, чем с другими женщинами. То ли дело в том, что Размар нас благословил, и между нами уже возникла связь, то ли из-за сильных эмоций, которые я к ней испытывал с самого начала знакомства, пусть они были далеки от доброжелательности. А может и всё вместе.

Да, и одно вытекает из другого: она действительно очень сильно меня волнует, будоражит кровь, проникает в душу своими порой резкими, не очень приятными, но, скорее всего, верными словами. Своей ужасно странной логикой она докапывается до сути, отчего чувствуешь себя обнажённым, не физически, но душевно. И будь это любая другая женщина, я поспешил бы закрыться, но это - пигалица. Та, которая беззаветно полюбила моего сына, которая готова рисковать своей жизнью ради него. Не боится даже меня -старшего короля Армарии, который способен свернуть её тонкую шейку одним точным движением рук.

Нет, я не буду это делать ни в коем случае, наоборот! Сверну шею любому, кто посмеет к ней притронуться.

- Зиг, ты что творишь? - неожиданно над ухом раздался громкий братский вопль. - Ты понимаешь, что если вы не остановитесь, то она станет твоей женой!

- Что? - Алёна растерянно захлопала глазами.

Своими невероятно красивыми глазами, очарование которых я с диким упрямством отрицал вначале.