Когда пересекаются орбиты

– Как… тебя зовут? – с небольшой остановкой всё-таки выговорила она. А я вдруг понял, что совершил очередную ошибку. Это «тебя» сделало её такой невозможно близкой и дорогой мне, что я испугался. Мне нельзя иметь привязанности. Не с моей долбаной жизнью.

– Я передумал, говори мне лучше, как раньше, «вы». И… я тебя сегодня отвезу в другое место.

Она тут же принялась дрожать, в глазах мгновенно набухли слёзы и покатились по её нежным щекам.

– Вы хотите отдать меня им?

Она уже отделила меня от них. Уже не сказала «вашим друзьям».

– Нет, – медленно произнёс я, понимая, что всё глубже погружаюсь в зыбучий песок, имя которому Виталина. – Им я тебя не отдам.

В её глазах зародилось что-то, не до конца мне понятное, но очень тревожно-сладкое, погладило моё сердце, поцеловало его. Поцеловало… Я поймал себя на мысли, что ещё ни разу не попробовал вкус её нежно-розовых губ. Меня обожгло раскаяние, что вместо этого я тыкался в них своим членом, сжимая грубо и больно. Чёрт, что происходит со мной? Что делает со мной эта фея, такая страстная и такая отважная… Её лицо вдруг приблизилось ко мне, губы, о которых я только что думал, оказались совсем близко от моих: она смущённо-вопросительно смотрела в мои глаза и ждала, ждала, что я её поцелую… «Не делай этого», – предостережение прозвучало неубедительно, я не послушал его, наклонился, помедлил мгновение, осторожно коснулся их – мягких, влажных, сладких, способных вызывать забвение… На ощупь, не отрываясь от них, отставил поднос в сторону, вобрал в себя её губы, облизывая и прикусывая, словно мне подсунули лакомство. Не заметил, что руками уже распутал полотенце и ласкаю её грудь, потом мои ладони заскользили по всему её гладкому телу. Как мог я причинить боль этому волшебному созданию?.. Как мог вести себя как грубое животное?.. И что мне теперь делать с незнакомыми мне чувствами?..

Я оторвался от её губ, перенёс поцелуи на шею, грудь, сосочки, живот, внутреннюю сторону бёдер, повернул её, целовал её попку, спину, руки, снова вернулся к лицу и губам, её сердечко трепыхалось, моё – бухало тяжело и гулко. Я опять ласкал её трепетный клитор, доведя до оргазма, ещё раз и ещё… Она отплатила мне неземным блаженством – целуя меня в ответ нежно и страстно, и, расстегнув мои шорты, так же везде.

– Ты не сказал, как тебя зовут… – у неё едва хватило сил, чтобы прошептать это. Мы предавались ласкам, наверное, несколько часов подряд. Впервые я не имел кого-то, а ласкал…

– Зови меня Стэн.

Это было моё детдомовское прозвище, я уже не помнил, как оно у меня появилось. Помню только, что мы придумывали себе истории своих жизней, мечтали о мамочках-папочках, с которыми нас разлучили злые дяди-тёти… Почему именно Стэн? Откуда я взял это имя? Совершенно не помню, но оно приклеилось ко мне. На самом деле меня, как и многих подкидышей, чьи мамочки даже не позаботились о том, чтобы оставить при младенце записку с именем, назвали незамысловато – Иваном. Но я не был похож на доброго Ваню. Я был хладнокровным, сильным, жёстким – Стэном.

– Стэн… Мне кажется, я в тебя влюбилась, – тихо сказала Вита. – Я почти простила тебя за то, как ты вёл себя сначала.

Я ошеломлённо молчал. Потом выговорил с трудом, стараясь сосредоточиться на «внешнем», а не на внутреннем содержании её признания:

– Что значит «почти»? Тут ведь не может быть двух вариантов: или влюбилась, или не простила.

Она подумала, ответила серьёзно:

– Могут быть оба варианта. Влюбилась, но, пока остаётся боль, остаётся обида…

Я вспомнил, что давно не смазывал её ранку.

– Давай скорее лечить твою боль…

В голове клубился туман, звуки расплывались, руки чуть подрагивали – «влюбилась». Нельзя в меня влюбляться, малышка… И мне нельзя… Но, кажется, со мной это тоже уже случилось…

Я смазал её, стараясь никак не реагировать на возбуждение, которое вызывают у неё мои прикосновения, в этот раз надел ей трусики. Помог надеть юбочку и сам натянул на неё топик.

– Никогда больше так не одевайся.

– Как? – растерялась она.

– Как доступная девочка, – нашёл я замену слову «шлюшка». – Тем более если собираешься идти куда-то вечером.

– Больше не буду, – с готовностью согласилась она. Я был тронут её послушанием. Ужасно хотелось снова до самозабвения целоваться с ней, но нельзя-нельзя-нельзя! Надо скорее убрать её с моих глаз подальше. Подальше от моего члена. И как можно дальше от моего сердца.

У меня брутальный и практичный «мерин», Mercedes G-Klasse, «кубик» цвета чёрный металлик с белым кожаным салоном. Вита уже побывала в нём вчера и теперь села в него с опаской и какой-то потерянностью.

– Сначала едем в полицию, в отделение, к которому относится твой адрес, пишешь заявление об утере паспорта.

– Хорошо, – покорно кивнула она.

– Потом к тебе домой, берёшь вещи на две недели.

Она снова кивнула.

– Потом едем дальше… – я не стал уточнять, куда.