Когда плачут драконы (СИ)

Вот только уходить отсюда вовсе не входило в ее планы. Ана наконец поняла, что должна сделать. Обязательно сработает: в первый же раз получилось! И сейчас получится! Надо лишь самой поверить и Хеда убедить.

Она крепко сжала его руку, но даже не подумала карабкаться наверх. Поймала недоуменный взгляд голубых глаз и невольно улыбнулась. Осторожно потянула Хедина на себя.

— Ты же не позволишь мне упасть, — неслыханно мягко и проникновенно сказала она. — Тогда не позволил и теперь не сможешь иначе.

Хедин, будто зачарованный, спрыгнул к ней. А Ана, продолжая улыбаться, шагнула к краю обрыва. Она не разомкнула руку и не оставила Хедину выбора: не сейчас. Пусть он старше, пусть он мужчина, пусть ему полагается принимать решения и справляться с проблемами — все потом! В эту секунду Ана лучше знала, что делать, и приняла всю ответственность на себя. Она не даст Хеду сорваться. Дар Солнца поможет. И Создатели наконец должны заметить их храбрость.

Пальцы, обхватывающие ее кисть, дрогнули и судорожно сжались. Хедин выдохнул, усилием воли ослабляя хватку, и Ана накрыла его руку своей свободной рукой.

— Как думаешь, когда в этом году лед растает? — как можно равнодушнее спросила она.

Они с Хедином зависли вдвоем в сыром, совсем не апрельском воздухе, где-то между серым небом и таким же серым морем, и сроки схода льда были, конечно, сейчас самым важным вопросом на свете. И Хедину явно стоило бы припечатать Ану за подобные нелепости, но ничего более подходящего она не смогла придумать. Просто понимала, что должна отвлечь его от мыслей о страхе, о высоте и о том, что он так ни разу с ними и не справился.

— Судя по мартовским заморозкам, хорошо, если к лету, — несколько удивленно отозвался Хедин. Ана воспряла духом.

— Скорей бы, — непритворно вздохнула она. — Папа обещал свозить меня на остров, где можно набрать очень красивые камни. А я обещала ему этими камнями выложить мамин портрет. Не знаю, правда, что получится: нашла такую технику в книге, которую Айлин мне из Окиноса привезла, там у них это мозаикой называется…

Ана болтала, а сама замирала при каждом новом слове, ожидая, что Хедин все-таки опомнится, оборвет, высмеет. Ну на кой ляд ему слушать о подобных девчачьих придумках? Она бы еще про вышивание крестиком ему рассказала!

— Почему на драконе не хочешь слетать? — немного помолчав, спросил Хедин. — Им лед не преграда.

Ана повела плечами.

— Просить надо, — решила сказать правду она. — Не люблю одалживаться.

— Знакомо, — усмехнулся Хедин, и Ана тайком глянула на него. Стоит, смотрит куда-то вдаль и будто не замечает смертельных метров внизу. Неужели все-таки получилось?

— А если бы ты оборачиваться умел, — не дождавшись продолжения, снова спросила Ана, — куда бы первым делом полетел? В Южные страны?

Хедин закусил губу, потом неопределенно хмыкнул.

— Я был бы единственным в мире земным драконом, — со смесью замешательства и бравады пробормотал он. — Гигантской ящерицей, ползающей на брюхе, потому что с высоты своего роста смотреть на землю было бы чревато потерей драконьего сознания и давкой всех, кто не успел вовремя свалить.

Ана, не удержавшись, прыснула и вдруг поняла, что Хедин не шутит. Что он поделился с ней самым сокровенным, а она едва не посмеялась над этим. Ох ты ж, богини милосердные!..

— Думаешь, ты сейчас бы уже достал головой досюда, стоя ногами в море? — как ни в чем не бывало поинтересовалась она. И Хедин послушно посмотрел вниз, замеряя расстояние.

— Кедде не дорос пока, — вынес вердикт он. — А я, — расправил плечи, а Ана сжала зубы, чтобы снова не засмеяться над прозвучавшим в его голосе откровенным бахвальством, — пожалуй, и дотянулся бы. Ради того, чтобы сожрать белобрысую язву, и не на то сподобишься.

— Сам язва! — возмутилась Ана, но от народившейся в душе радости не смогла рассердиться по-настоящему. Если Хедина даже на шутки потянуло на краю обрыва… Значит, все-таки есть надежда! И Ана ни за что ее теперь не упустит! — Поманила бы тебя какая-нибудь дракониха гривой шелковой да зубами жемчужными, ты бы и про брюхо забыл, и про ящерицу. Перемахнул бы через горы за ее виляющим хвостиком и не заметил.

Хедин секунду смотрел на нее с откровенным изумлением, потом вдруг расхохотался.

— Ну и слава у меня! — кое-как проговорил он. — Нет бы вспомнить, как наш отряд торговый обоз от волков защитил: все-таки я там знатно отличился. Или Арве этого хотя бы: кто там еще кроме меня из схватки с ящером живым вышел? А все только девиц и считают.

— Что видят, то и говорят! — насупилась Ана и выдернула ладошку. Почему-то упоминание Хедином своих побед на любовном фронте болью отозвалось в груди. Особенно когда Ана представила его на месте Вилхе. Вот появится однажды на лице Хедина такое же глупое счастливое выражение, а в глазах — то умиротворение, то мальчишеский восторг: и — все? Ана сама не понимала, что подразумевала под этим словом, но чувствовала его слишком хорошо. И от этого было невозможно тоскливо. Так, что хотелось заплакать, и стылая серость вокруг была лучшим тому подспорьем.