Когда под ногами бездна (upd. перевод)

— Ты единственный, кто не наложил в штаны и выручил каждого из нас. Даже лучшие люди города плелись в десяти шагах позади тебя. Ты спас много жизней, Марид. С сегодняшнего дня получаешь бесплатную выпивку в моем заведении и в каждом баре на Улице. Причем, никаких чаевых. Я поговорю с девочками.

Это единственный жест, на который способен Френчи, и я оценил его.

— Спасибо! — Не успев как следует освоиться с ролью героя, я уже осознал, что иногда она может сильно раздражать.

Мы немного побеседовали. Я попытался внушить ему, что на свободе остается второй убийца, но он ничего не хотел слышать. Френчи предпочитал верить, что опасность позади. В конце концов, где доказательства? С тех пор, как погибла Никки, неизвестный ни разу не использовал сигареты в качестве орудия пытки.

— Что именно ты ищешь, шеф? — спросил он. Я перевел взгляд на сцену, где танцевала Бланка. Именно она обнаружила мертвую Никки.

— У меня есть одна улика; кроме того, я примерно знаю, что ему нравится делать со своими жертвами. — Я рассказал о модике, который нашел в сумочке у Никки, и об ожогах, порезах и кровоподтеках на телах убитых.

Френчи задумался. — Слушай, — произнес он медленно, — Кто-то тут рассказывал как раз о таком парне.

— Да ну? Пытался прижечь девочку?

Френчи покачал головой:

— Нет, нет. Когда она стянула с него одежду, увидела шрамы — точь-в-точь такие, как ты говоришь.

— Чей он клиент, Френчи? Мне надо с ней поговорить.

Он напряг память:

— Ага! Вспомнил! Мирабель.

— Мирабель?! — Я не верил своим ушам. Это была старуха, восседавшая сейчас в углу возле стойки. Она всегда там устраивается. Сколько же ей лет — шестьдесят, семьдесят, или даже восемьдесят? Полвека назад, когда Мирабель еще обладала нормальной фигурой и личиком, она работала танцовщицей. Когда миновала первая молодость, бросила развлекать полупьяную публику и сосредоточилась на тех аспектах индустрии развлечений, которые приносили хрустики гораздо быстрее. Достигнув еще более почтенного возраста, уменьшила запросы, чтобы ее не вытеснила с рынка напористая молодежь. Теперь на голове у нее красовался роскошный ярко-красный нейлоновый парик, сочный и упругий, как искусственные лужайки в европейском квартале города. Мирабель так и не накопила достаточно денег, чтобы модифицировать плоть или мозг. По контрасту с окружающими ее великолепными телесами — лучшими, которые можно купить, — ее лицо казалось даже более древним и сморщенным, чем на самом деле. Мирабель явно проигрывала соперницам, но умудрялась возмещать недостатки особой методикой работы, упирая на персональный подход и максимальное удовлетворение запросов: за сумму, равную стоимости одной порции коктейля, она предложит любому желающему терапевтический сеанс мастурбации плюс свой многолетний опыт. Причем прямо в баре, не отходя от стойки и продолжая болтать о разных пустяках, словно они с клиентом заперлись в номере мотеля. Мирабель наглядно подтверждала одну арабскую пословицу: наилучшее из благодеяний — то, которое совершают без промедления. Конечно, разговаривает во время процедуры в основном она, но если вы не разглядываете парочку в упор или не попадется несдержанный клиент, никогда не догадаетесь, что происходит.

Как правило, девочки требовали, чтобы им заказали не меньше семи-восьми стаканов выпивки, прежде чем вообще начать переговоры об интимных услугах. Но время работало против Мирабель, она не могла себе такого позволить. Если уподобить Ясмин, скажем, новенькой спортивной машине, то Мирабель тянула на полумертвое от старости искореженное такси безумного американца Билла.

Вот почему в рассказ Френчи верилось с трудом. Мирабель просто не представится случай увидеть шрамы на теле клиента, кем бы он ни был. Как она подцепит его, сидя в темном уголке бара?

— Она отвела его к себе домой, — ухмыляясь, сообщил Френчи.

— Да кто согласится пойти с ней?!

— Тот, кому нужны деньги.

— Ах ты черт! Значит, она платит мужикам, чтобы ее трахнули?

— Если есть круговорот воды в природе, шеф, наверное, то же самое происходит и с деньгами…

Я поблагодарил его за ценную информацию и объявил, что должен побеседовать с Мирабель. Он засмеялся и отправился к кассе. Я подсел к ветерану древнейшей профессии.

— Привет.

Ей пришлось долго разглядывать мою физиономию. Наконец она радостно воскликнула:

— Марид! — Где-то между первым и вторым слогом ее проворные пальчики уже принялись за работу. — Купишь мне выпить, милый?

— Хорошо.