Когда под ногами бездна

– Его нашла Стеф, моя дочь. Он стоял на коленях около кушетки, положив на нее правую руку. Наверно, встал, чтобы выпить или отлить, и тут его прихватило. Он просидел так целый день, а то и два. Стеф пришла попросить денег в долг, потому как Ли был добрее, когда пил. Но обычно он не любил, чтоб его тревожили. В выходные пил приличный виски, курил, смотрел старые телефильмы. Новых не признавал. Ему нравились сериалы семидесятых-восьмидесятых: «Мэнникс», «Команда А», «Майами: Полиция нравов». – Они сидели на скамейке, и Мэдди возбужденно повернулась к Рейчел. – От «Майами» он просто тащился. Но, знаете, только от ранних сезонов. Говорил, что после того, как Крокетт женился на певице, пошла сплошная лажа и трудно было хоть чему-нибудь поверить. – Мэдди порылась в сумочке и вытащила сигарету. Сделав затяжку, она выдохнула дым и проводила его взглядом. – Ему нравились эти фильмы, потому что тогда во всем был смысл, понимаете? Вообще в мире. Осмысленное было время. – Она окинула взглядом пустой парк. – Не то что сейчас.

Рейчел трудно было понять, почему два десятилетия ее жизни были более бессмысленными, чем семидесятые – восьмидесятые годы, менее стабильными или более жестокими. Но обсуждать это с Мэдди Грейсон тоже не имело смысла.

– Он никогда не стремился к чему-нибудь, ничего другого не хотел? – спросила она.

– В смысле? – Мэдди закашлялась, приставив кулак ко рту.

– Ну, не знаю, может, хотел стать кем-то другим, выучиться на кого-то?

Не успев задать этот вопрос, Рейчел уже пожалела о нем.

– Вроде врача? – Взгляд Мэдди сразу стал жестким. Она рассердилась и одновременно смутилась, и к тому же рассердилась из-за того, что смутилась.

– Ну… – произнесла Рейчел, запинаясь и стараясь изобразить дружескую улыбку. – Я имею в виду, не хотелось ли ему сменить профессию бармена на что-нибудь другое?

– Что плохого в профессии бармена? – Мэдди швырнула сигарету на землю и, повернувшись к Рейчел, ответила на ее смущенную улыбку своей стальной усмешкой. – Что плохого, я спрашиваю? Больше четверти века люди ходили к Мило, потому что знали, что за стойкой стоит Ли. Они могли делиться с ним чем угодно, и он не судил их. Они приходили, когда разваливался их брак или они теряли работу, когда дети становились придурками или наркоманами, когда вокруг была одна сплошная срань. Человек садился у стойки, Ли ему наливал и выслушивал его.

– Похоже, он был парень что надо, – заметила Рейчел.

Мэдди сжала губы и откинулась назад, словно увидела таракана, вылезающего из тарелки с пастой.

– Он не был парнем что надо. Часто он бывал настоящим козлом. В конце концов с ним стало невозможно жить. Но он был отличным барменом, и очень многим жилось легче от того, что они его знали.

– Я не хотела сказать ничего плохого о его работе.

– Но сказали.

– Ну, простите.

Мэдди фыркнула сквозь сжатые губы. Получилось сразу и насмешливо и печально.

– «Не хотел ли он стать кем-то другим?» Такие вопросы задают люди, которые могут стать кем хотят. А мы, все остальные, – просто американцы.

«Мы просто американцы».

Подобное самовозвеличение под видом притворного самоуничижения было знакомо Рейчел. Она могла бы рассказать об этом на одной из коктейльных вечеринок, позабавив всех. Но эта мысль заставила ее устыдиться. В конце концов, своим успехом она была обязана происхождению, привилегированному положению в обществе. Она всегда была уверена в будущем, всегда рассчитывала на удачное стечение обстоятельств и могла не беспокоиться о том, что растворится в море никому не известных лиц и голосов.

Но отец ее жил среди людей, которых никто не знал и не слышал, а после их смерти – и не вспоминал.

– Простите, если вас обидела, – сказала Рейчел.

Мэдди небрежно махнула рукой с новой дымящейся сигаретой:

– Детка, я не обижаюсь на такие вещи, на какие обижаются в вашем кругу. – Она дружески стиснула коленку Рейчел. – Если вы с Ли одной плоти и крови, тем лучше для вас: надеюсь, вам будет легче жить. Думаю, вы многое потеряли от того, что не знали его. – Она стряхнула пепел с сигареты. – Но мы получаем не то, что хотим, а то, с чем можем справиться.

Рейчел сходила на его могилу. Непритязательное надгробие из черного гранита с белыми крапинками: таким были облицованы барные стойки на кухне у двух-трех ее коллег. Но на стойки гранита пошло гораздо больше, а Ли Грейсону досталась совсем небольшая плита, фута полтора в высоту и дюймов двадцать в ширину. Мэдди сказала, что он купил плиту в кредит, когда умерло несколько его родных, и выплатил кредит года за три до смерти.

Лиланд Д. Грейсон

20 ноября 1950–9 декабря 2004

Но она хотела знать больше. Наверняка осталось что-нибудь еще. Однако ничего не удавалось найти.

Она свела воедино то, что говорили о нем Мило и Мэдди, и то, что вспомнили другие. Вышел набросок биографии.