Когда порвется нить

И Бен подумал, что, возможно, Эми он тоже понравится. Но что, если ей нравится только тот Бен, которого она встретила на этой неделе: герой, помогший нуждающемуся соседу, а не грустный, жалеющий себя коротконитный, от которого Бену никуда не деться?

Он посмотрел на родителей, которым было уже за шестьдесят, — они разбирали сложенные аккуратными пачками свидетельства их совместной жизни, десятилетий, проведенных бок о бок. Разве мог Бен просить женщину — любую женщину! — выбрать его в спутники жизни, если он не мог дать ей того же?

Когда они встречались с Клэр, накануне своего тридцатого дня рождения Бен впервые серьезно задумался о браке и отцовстве в реальном, осязаемом смысле, а не в виде каких-то неуловимых гипотез. И после того как Клэр его оставила, после того как он узнал о длине своей нити, внезапно все те правильные шаги, которые он всегда считал само собой разумеющимися, — женитьба, создание семьи, наблюдение за тем, как растут его дети, как он стареет вместе с женой, — исчезли с его горизонта.

Бену было больно думать, что если бы нити так и не появились или если бы Клэр не открыла его коробку, то он так и жил бы дальше, по столетиями заведенному плану, без лишних вопросов и раздумий. Но теперь эти мысли не давали ему покоя.

— О боже, посмотрите на это! — Из коробки с надписью «Хеллоуин» мама достала маленький костюм тыквы.

Бен подошел, чтобы рассмотреть сувениры в коробке: шляпа ковбоя Вуди, лазерный меч в ножнах, даже матовая искусственная борода, оставшаяся от его годичного увлечения Антонио Гауди после поездки всей семьей в Испанию.

— Чьим-нибудь детям очень понравится, — улыбнулась мама, складывая все в корзину для пожертвований.

Отец уже собирался раздавить пустую коробку, когда Бен заметил приклеенную ко дну маленькую открытку. На ней был изображен мультяшный призрак, кричавший «Бу!», а с обратной стороны его родители написали: «Не бойся! Мы тебя спасем».

— Похоже, мы были немного сентиментальны, — заметил отец Бена.

— Были? — шутливо переспросил Бен.

Но его мать мягко подтолкнула мужа локтем.

— Ну ладно тебе, это была хорошая открытка, — сказала она. — И мы все написали серьезно.

Когда родители вернулись к оставшимся неразобранным коробкам, Бен посмотрел на открытку у себя на коленях, на слова, написанные маминым почерком, и глаза у него странно защипало.

Мама была права. Бен даже не мог вспомнить случая, когда рядом с родителями ему бывало страшно. Он всегда чувствовал их защиту.

Даже когда он неудачно упал с велосипеда, безрассудно заехав не на ту дорогу, и лежал на больничной койке, с тревогой ожидая результатов рентгена, один только вид родителей, вбежавших в отделение скорой помощи, мгновенно придал ему уверенности. И неважно, что они целый час станут укорять его за неосторожность. Стоило их увидеть, и Бен сразу чувствовал себя в безопасности.

Так почему же он не находил в себе сил обратиться к ним сейчас, в самый страшный час своей жизни, когда он больше всего нуждался в их утешении?

«Да, правда причинит им боль, — размышлял Бен, — но не будет ли им еще больнее, если они узнают об этом позже? И подумают, что сын им не доверял? В то время как они всегда были с ним рядом?»

— Мне нужно кое-что вам сказать, — произнес Бен. — Я посмотрел на свою нить. И из-за нее мы с Клэр расстались. Мне остается еще четырнадцать лет. Полтора десятилетия. — Он мимолетно улыбнулся. — Так звучит чуть лучше.

Воцарилась тишина, никто ничего не говорил и не двигался, и Бен забеспокоился: неужели в его родителях что-то безвозвратно треснуло, разбилось в этот краткий миг?

А потом мать порывисто наклонилась к нему, притянула его к себе и обняла с такой яростной, почти потусторонней силой, которая возникает очень редко: только у родителей, укрывающих своего ребенка от ударов судьбы. Бен давно был выше и шире своей матери в плечах, он вырос еще в колледже, но каким-то образом сейчас ее тело, казалось, обхватило тело Бена, поглощая его, будто маленького мальчика, пеленая его с головы до ног. А отец положил руку на плечо сына, теплую и тяжелую, не давая Бену упасть.

И Бен вдруг понял, что Клэр ни разу не прикоснулась к нему, когда рассказывала о нити той ночью. Как странно и удивительно. Она тогда обхватила себя за плечи, пытаясь удержать себя в руках. Однако родители Бена о себе сейчас не думали. Они думали только о своем сыне.

Так Бен сидел в тесной ячейке на крышке сундука, в объятиях матери, ощущая на плече руку отца, и все, что нужно было сказать, было сказано в тишине одними прикосновениями.

ДЖЕК

Через несколько недель после ухода Хавьера Джек решил переехать из их квартиры, где все напоминало о напряженности в их еще недавно дружеских отношениях. После ссоры они почти не виделись, и Джек наконец-то понял, почему отец настоял на переезде в новый дом, когда ушла мать, осознал, как воспоминания могут омрачить знакомые стены.

Итак, в пятницу вечером, окончив недельный курс обучения кибербезопасности для своей новой роли в Вашингтоне, Джек отправился на железнодорожный вокзал и сел на ближайший поезд до Нью-Йорка.