Когда причиняют добро. Рассказы

Чивон уставилась на лицо этой девушки без косметики, на котором местами вылезли прыщи, так, словно собиралась ударить. Интересно, насколько она старше моей дочери? На девять? Десять лет? Кем станет моя дочь через десять лет? Что она будет помнить о том, что было десять лет назад, а что из всего этого забудет? Нельзя, чтобы дела десятилетней давности связывали её по рукам и ногам.

— Я не готова сейчас принимать решение, — пробормотала Чивон себе под нос, будто читала книжку. — Я подумаю ещё и сообщу вам.

Брови девушки взлетели вверх, и она ушла с пустыми руками.

* * *

От фирмы «М» так никто и не перезвонил. Номер сервисной службы был постоянно занят. Миён получила отчёт о доставке своего электронного письма, но ответа на него не последовало. Вопреки ожиданиям, не такой уж редкостью оказались случаи, когда стеклянная крышка сковороды или кастрюли внезапно взрывалась. Миён нашла множество примеров в интернете. Пострадавшие в большинстве своём очень злились. «У меня кипел рыбный суп. Я решила добавить в него колечки острого перца. Едва я протянула руку к крышке, как всё это случилось. Я, что ли, не должна была доводить до кипения суп в этой кастрюле?!»; «А у меня это было с супом из водорослей. Причём даже конфорка на плите была уже выключена. Меня до сих пор трясёт. А если бы осколки попали мне в лицо?! В глаза, например?!» Общим во всех этих историях была злость на последовавшую реакцию производителя товара. «Ни единого слова извинений»; «Я думала, они хотя бы признают свою вину». В качестве компенсации фирма присылала точно такую же крышку взамен взорвавшейся. Иногда попадались истории, что кто-то получал не только входившую в комплект крышку, но и саму сковороду. «А что, если фирма „М“ и мне пришлёт опять такую же крышку?» Миён представила, как она возьмёт эту крышку, найдёт, где располагается сервисный центр, приедет туда и со всей дури шмякнет крышку им об пол. И осколки разлетятся во все стороны. Но сколько бы она ни представляла эту картину, легче ей не становилось.

«Немного посидели с коллегами. Припозднился. Иду домой. Тебя проводить?» — пришло сообщение от её мужчины. Она не ответила. Больница при университете «Р» была недалеко. Миён направилась в ту сторону. Именно теперь задул упрямый промозглый ветер. Дым, прилетавший откуда-то с ветром, застилал бестолковые мысли в голове. Едва она вошла в холл больницы, на неё снова навалилось похмелье, которое до этого ей удавалось заглушить. Некоторое время она рассматривала информационное панно, размещённое около лифтов на первом этаже и расписывавшее все отделения больницы этаж за этажом. Дверь в отделение реанимации была закрыта. На ней висела табличка, где были указаны часы посещения: с 12:30 до 13:00. «Завтра днём у меня подписание важного договора. Продажа дома, который давно уже на мне висит», — размышляла она вслух сама с собой. «Интересно, на кого похож малыш. Насколько он крошечный? И к этому маленькому тельцу тянется хитросплетение всяких трубок. А глаза уже открыты? Или закрыты? А имя у него уже есть?» Лифт спустил Миён обратно на первый этаж так же быстро, как поднял наверх.

Утром следующего дня сын спал допоздна. Последнее время в своей небольшой квартирке им удавалось мастерски избегать встречи друг с другом. Сынхён сразу во всём сознался. Похоже, он с самого начала не собирался отпираться и делать вид, что ничего не знает. От этого у неё разрывалось сердце.

— Тебе осталось меня тянуть всего три года, — выдал он в слезах несколько дней назад. — Это недолго! Мне бы только школу окончить!

В тот день Миён впервые в жизни ударила сына. Она неистово била его то ладонями, то сжатыми кулаками, не разбирая, куда попадёт. Мама девочки с того раза больше не звонила. «Но я ведь тоже мать, и горько, и обидно оттого, что она не хочет понять этого», — думала Миён. На всякий случай она прикинула, сколько прямо сейчас может собрать денег. Она искренне считала своим моральным долгом оплатить больничный счёт малыша, пусть даже и не полностью всю сумму. Это надо было сделать хотя бы ради сына. Этого хотела и сама Миён. Но она боялась нарваться на критику, что возмещает всё деньгами. Или что её неверно поймут, как будто она пытается взвалить всё на плечи той стороны. Она посчитала, что пять миллионов вон это максимум, который она может предложить в качестве алиментов и оплаты лечения малыша.

Миён не стала будить сына. В холодильнике толком ничего не было. Ясное дело: они жили в полукоматозном состоянии. Она достала молоко, которое вот-вот должно было скиснуть, два яйца и ветчину, срок годности которой тоже практически вышел. Она решила подогреть замороженный в морозилке хлеб и сделать какой-никакой бутерброд. Миён потянулась за сковородой и уже потом поняла, что это та самая сковорода, крышка от которой взорвалась. Но чтобы сделать яичницу и поджарить ветчину, крышка ей, наверное, не понадобится. Она поставила сковороду на огонь. Аккуратно разбила яйца. Яичница жарилась медленно как никогда. Вдруг Миён стало не по себе. Она открыла дверцу кухонного шкафа.