Когда придет рассвет (СИ)

Я по-новому взглянула на друга: высокий и стройный, длинные платиновые волосы, струящиеся по плечам, лицо чисто выбрито, бледная кожа. Вроде всё как всегда. Однако серые глаза обрели холод и какую-то сталь. Пронзительный взгляд и непроницаемые черты лица. Стал реагировать на реплики оппонентов едва заметной саркастической улыбкой. Ироничен, самоуверен, честолюбив.

Что же с тобой произошло, Малфой?

— Он ревнует, — раздался голос Тома, который со странно понимающей улыбкой наблюдал за нами.

Казалось, Абраксас слегка огорчен своим всплеском эмоций. Теперь его серые глаза потеряли холодность. Ему было жаль.

— Зачем вообще придумали это соревнование? — сменила я тему.

Ответил Малфой:

— Школы постановили проводить Турнир каждые пять лет, и было общепризнано, что это наилучший путь налаживания дружеских связей между колдовской молодёжью разных национальностей — и так шло до тех пор, пока число жертв на этих соревнованиях не возросло настолько, что Турнир пришлось прекратить. Это был 1792 год.

Я кивнула, обдумывая какие могут быть испытания.

— Синица, — позвал меня Реддл, — ты не будешь участвовать в Турнире.

— Почему? — слегка возмутилась я. Но о своем участии я и не думала. Как-то ценю жизнь и полную дееспособность.

— Диппет определенно отправляет тебя как главного дипломата, — заключил Малфой под утвердительный кивок Тома.

Долохов, подавляя зевоту, удивленно посмотрел на наших сообразительных друзей.

— То есть директор ехать не собирается?

— Это всё устраивается для поддержания дружных отношений. Явно поедет «отмывать» своё имя Дамблдор. Дурмстранг же приносит извинения за своего нерадивого выпускника. Так что, я думаю, мы не увидим никаких темномагических выступлений, — закончил Реддл.

После чего мы отправились по своим комнатам.

Времени для сна и так осталось до обидного мало.

***

Я долго не могла уснуть. Мне было неудобно ни на левом, ни на правом боку. На спине тоже уснуть не отдавалась.

Темнота.

— Дорогая, смотри внимательней, — раздался женский шепот.

Между сном и явью. Я понимала это. Осознанно переворачивалась на другой бок.

— Как можно не замечать очевидно? — голос покойного дяди был полон недовольства.

— Всё самое интересное происходит одновременно, — мягко продолжишь другой мужской баритон, — иначе оно не будет столь впечатляющим. Моника!

— Моника!

Я вскочила с кровати. Голова медленно соображала, пытаясь проанализировать откуда меня звали.

— Борман! — глухой удар в дверь, — Вставай немедленно, пока я не выбил эту мерлинову дверь!

«Всем бы только двери выбивать!» — промелькнула ошалевшая мысль и я понеслась открывать вышеупомянутую дверь.

Разумеется, по голосу я знала кого принесла нелегкая. Малфой, как всегда идеально выглядевший, недовольно подвинул меня, чтобы пройти в мою комнату.

— И тебе доброго утра, Абраша! — саркастично оскалилась я, — Ты хотел остаться со мной в спальне наедине? Мог бы прийти попозже, дорогой.

Слегка эмоциональный сегодня Малфой.

От моих слов, он стал еще более злым.

— Оденься и к Слизнорту, — прошипел друг лучше всякой змеи, — а я пока вещи твои соберу.

Теперь мне стало неудобно за свое поведение, поэтому я, как можно быстрее, покинула слизеринскую гостиную.

Нашего декана можно было найти в его кабинете, в одном из подземелий Хогвартса. В нём было бы очень холодно, сыро и мрачно, но камин постоянно топится. Повсюду были банки с неприятными на вид веществами, в некоторых мариновались фрагменты животных. На первом курсе, после первого посещения личного кабинета Слизнорта, я пропустила завтрак, да и обед тоже. Слишком уж я успела поразиться, глядя на все эти «живые» ингредиенты.

— Доброе утро, сэр, — поздоровалась я, после стука.

— Проходи-проходите, Моника! — с легкой улыбкой мужчина подозвал меня к котлам.

Я, так и не освоив эту дисциплину как следует, с некой опаской подходила к зельям.

Заглянув в котел, я скривилась.

— Оборотное зелье, профессор? — мой полу-вопрос был понят верно. Слизнорт знал, что Том гонял меня по его предмету.

— Абсолютно верно, мисс Борман! — обрадовался преподаватель моим познаниям.

Удостоверившись в моей компетентности в зельеваренье, Гораций Слизнорт сунул мне небольшой чемоданчик. Как я поняла, — небольшая помощь к Турниру.

Долго держать меня не стали, практически сразу, через камин, переправив в кабинет директора.

И чего же им не спится?

Царь и Бог Хогвартса сидел за своим столом, уткнувшись в пергамент. Первые минуты на меня не обращали внимания, хотя рев огня в камине слышали.

— Рад, что вы ранняя пташка, — с неприкрытой издевкой заговорил директор, стоило мне полезть в сторону распределяющей шапке.

— Что вы, профессор Диппет! Это совсем не так! — хлопая глазами, зато более правдоподобно ответила я.

Хозяин кабинета кивнул на стул напротив него, предлагая мне присесть. От чего я и не думала отказываться.

Устроившись, я преданно уставилась на друга бабушки. Может дело в моем испорченном сознании, плохой компании или в силу возраста, но сейчас, глядя на трехсотлетнего волшебника, я задумалась: а только ли дружба их объединяет с Анри Борман?