Когда придет Волчок

Среди ночи их разбудил страшный грохот.

– Ты слышал? – спросила Лина шепотом и села на кровати. – У тебя в номере что-то упало!

– Что? – спросил литератор сонным голосом.

– В твоем номере явно кто-то есть, и этот «кто-то» в темноте роняет стулья.

– Что? – спросил Башмачков, и это «что?» прозвучало теперь совсем по-другому, чем в первый раз – свирепо и яростно. Писатель как был, в трусах, выскочил на балкон.

– Кто здесь? – проорал он в темноту. В ответ в соседнем номере хлопнула дверь, и на лестнице послышались шаги. Башмачков вернулся к Лине. Его трясло от ярости:

– Ты слышишь? Тишина! Смылся, гад! Какой-то воришка решил поживиться моим барахлом, пока я у тебя! – закричал Башмачков. Лина потрясенно молчала. Не дожидавшись ответа, Башмачков немного успокоился и сказал: – Вор на охраняемой территории? Нет, маловероятно.

Писатель, словно лев в клетке, заметался по комнате. Наконец он уселся на кровать и дотронулся до плеча Лины:

– Пойдем, посветишь телефоном, когда я буду брать барьер!

Башмачков перебрался на свой балкон через перегородку, подцепил гребенку на двери, вошел в номер, включил свет, обошел комнату по периметру, заглянул в туалет и через пару минут перелез обратно. Он был в ярости:

– Вот сволочи! Представляешь, погром в номере устроили! Уронили стул, вывернули корзину для бумаг… Лин, прикинь: они что-то искали, суки, но в итоге ничего не взяли!

– Ох, Башмачков, боюсь, они искали тебя!

Башмачков разжал руку, и на кровать упал синий стеклянный шарик.

– Ой, что это? – Лина вытаращила глаза.

– Если бы я знал, – пожал плечами Башмачков. – Ума не приложу. Зачем кто-то притащил в мой номер этот дурацкий шарик?

– Наверное, кто-то любит медитировать, – задумчиво сказала Лина, – он таскает шарики в кармане, а когда нагибался, обшаривая мой номер, шарик выпал. Другого объяснения у меня нет.

Сон слетел с Лины и с Башмачкова, словно пенка с молока. Самодеятельные детективы до утра делились соображениями и догадками и забылись тревожным сном только на рассвете.

Стихи на поражение

За ужином Мария Кармини сделала устное объявление:

– Господа, жду вас в 20 часов в Малой гостиной на мой творческий вечер.

– Извините, я прийти не смогу, должен поработать над рукописью, – сказал Егор Капустин.

– Коллеги, отговорки не принимаются. Если не придете – обижусь, – заявила Кармини таким тоном, что все поняли: не пойти на вечер себе дороже.

– Мероприятие надолго? – деловито поинтересовалась Кира Коровкина.

– Сколько люди захотят меня слушать, столько и буду читать, – заявила Кармини голоском, который внезапно из хрустального стал стальным.

– Пожалуйста, не больше часа, – попросила Кира. В ответ Кармини испепелила ее полным презрения взглядом:

– Мои стихи важнее обывательской болтовни в баре.

Всем поневоле пришлось с ней согласиться.

Лина и Башмачков вошли в малую гостиную и переглянулись: половина стульев осталась свободными. Над роялем криво висел самодельный баннер, изготовленный на скорую руку: «Вечер любителей поэзии».

Поэтесса, как и положено приме, задерживалась. Наконец явилась, одетая в черную бархатную юбку и белую блузку, которую освежал алый с белым рисунком платочек. Миниатюрное телосложение, торжественный черно-белый наряд и треугольный платочек на шее делали Кармини похожей на пионерку. Поэтесса облокотилась о рояль и принялась нараспев читать стихи о любви. Стальные нотки, нередкие в ее голосе, теперь волшебным образом переплавились в хрустальные.

«Давай сядем весной в трамвай!». – предлагала поэтесса лирическому герою, но тот был коварен и на трамвае кататься не желал.

«И мама твоя, и собака твоя, и даже теща твоя мне будут рады», – звенел окрепший голосок поэтессы в Малой гостиной.

– Ну, теща вряд ли, – пробасил Егор Капустин, и Кармини испепелила его в ответ презрительным взглядом.

В гостиную впорхнула администраторша Милана в том самом декольтированном платье, открывавшем татуировку на плече, в каком она встречала в первый день гостей. Девушка села за рояль и стала тихонько наигрывать Шопена под мелодекламацию Кармини. Это сразу же возвысило чтение стихов до уровня культмассового мероприятия. Когда публика устала аплодировать и начала украдкой поглядывать на часы, в зал внесли букет алых роз. Кармини поблагодарила улыбкой безымянного поклонника и послала ему в конец зала воздушный поцелуй. Все головы повернулись в его сторону. У входа в малую гостиную стоял мужчина лет сорока пяти. Он был элегантно и дорого одет, но вот взгляд… Колючий напряженный взгляд, не соответствовавший лирической программе вечера, выдавал в незнакомце много повидавшего человека. Возможно, даже совершившего «ходку» в тюрьму.

– Дааа, странный поклонник у поэтессы. Кажется, я его где-то видела. Этот тип не слишком сочетается с трепетностью и ранимостью нашей голубки. Интересно, кто это? – спросила Лина.

Башмачков в ответ лишь пожал плечами.

Слава дороже денег