Когда прольется кровь

Ког отряхнулся, словно вышел из воды, приблизился к гонцу, пригнулся. Лицо воина оказалось напротив глаз парня. У Кога не было левого уха, черный шрам шел по его подбородку к шее. Спекшиеся губы приоткрывали десны с выбитыми зубами. Парень передал воину приказ Тоши. Шершень кивнул и поднес ко рту правую руку. На опоясывающем кисть кожаном браслете висела свистулька. Из этого маленького инструмента вырвались пронзительные звуки, более тихие, чем из сигнального рога, но достаточно громкие, чтобы их услышали ближе других дерущиеся солдаты Кога.

Спустя минуту рядом с ним стояли несколько Шершней. Маленький отряд свернул налево. Не ввязываясь в поединки, он направился к тому месту, где люди Гарлая бились на равных с Гвардией.

Магвер отважился пошевелиться. Он не предполагал, что кто-нибудь сейчас смотрит на него. Конечно, он боялся, но любопытство превозмогло страх. Он поднял голову как раз в тот момент, когда отряд Кога напал на людей Гарлая Одноглазого.

Тени от крестов сократились, превратившись в бесформенные пятна. Солнце взобралось на самую вершину Горы.

Дрогнул строй Гарлая. Но Одноглазый не отступил ни на шаг, палица в его руках продолжала вертеть смертоносные круги. Треснул череп очередного гвардейца. Следующий Шершень умер с переломленной шеей.

Но вот против Гарлая появился Ког, задыхающийся, окровавленный, разгоряченный.

Они двигались навстречу друг другу так, словно вокруг них не шел бой, словно смерть и страдания не окружали их со всех сторон, словно только они двое стояли посреди поля.

Они шли вначале медленно, постепенно ускоряя шаг, нетерпеливо жаждущие сойтись в смертельном поединке. Когда столкнулись их палицы, они уже почти бежали. Первым ударил Ког, а потом удары посыпались поочередно. Они били изо всей силы, думая только о том, чтобы не открыться. Колотили неистово, стремясь повалить и раздавить противника.

Гарлай с кроваво-красным камнем в левой глазнице.

Ког в желто-черных цветах Города.

Они не замедлились ни на мгновение. Клинч за клинчем, напор за напором. Гарлай кричал, нанося удары. Ког хрипел при каждом вдохе. Пот давно уже размазал на их лицах боевую раскраску. Длинные, заплетенные в косы волосы Гарлая блестели на солнце. Костяные трещотки на башмаках Кога при каждом шаге отбивали дробь.

Магвер забыл об опасности. Вглядывался в бой, щуря глаза, вытягивал шею, захваченный и возбужденный таинственным ужасом. Словно два тура столкнулись в период спаривания, сильные и быстрые, с паром, вырывающимся из ноздрей. То и дело сталкивающиеся лбами, в сумасшедшей вере в нерушимость своих лбов. Насколько же сильными должны были быть руки бойцов, чтобы не выпускать колотящих одна о другую палиц. Какими же твердыми кости, что они не ломались, когда гигантской силы удары падали на ивовые щиты.

По их лицам почти ничего нельзя было прочесть. Ни утомления, ни ярости, ни ожесточения... Ког был удивлен. Мало кто из гвардейцев мог бы устоять против него. Здесь, как равный перед равным, стоял обычный человек. Огромный, как медведь, сильный, как зубр, гибкий, как лесной кот. Обычный человек.

Они ни минуты не стояли на месте. Наскакивали друг на друга, отступали, все время кружась со скоростью, определяемой ритмом шагов и ударов. Их фигуры то и дело исчезали из глаз Магвера. Однако он увидел самое важное.

Ког и Гарлай на мгновение разошлись.

Лучник продвинулся вперед. Это заметил один из солдат Белого Когтя, что-то крикнул, указал рукой. Ряды солдат зашевелились.

Гарлай прыгнул в сторону.

Стрела пробила ему горло, когда он еще был в воздухе. Мертвое тело свалилось на землю. Кровь Одноглазого впиталась в Родительницу.

Ужасающие крик и рев поднялись в рядах бунтовщиков. Он, их вождь, выступивший против другого вождя, предательски убит! Месть! Месть!

Они ринулись на гвардейцев, словно вода из прорвавшейся плотины. Первым напором оттеснили их так, что Ког едва успел спрятаться между своими. Рубили и били, рвали голыми руками, раненые хватали ноги врагов, зубами впивались в их штаны. Шершни начали отступать, изумленные их силой и беспощадностью.

Но с повстанцами не было Гарлая. Руки обычного человека не в состоянии не прекращая работать за пределами сил. Утомление растекалось по телам, распаляя суставы, спазматически стягивая мышцы, не давая засохнуть крови на стертых ладонях.

Атака захлебнулась. Шершни снова начали наступать, ломая оборону белых. Гвардейцы шли вперед, гоня перед собой все еще многочисленные, но измученные и напуганные смертью командира отборные повстанческие войска.

На левом крыле ольтомарцы и подымная пехота напирали на родовых, на правом храбро стоявшие до тех пор ополченцы, видя отступающий центр, тоже начали пятиться.

Тут же после полудня наступила последняя фаза битвы.

Вначале отступление повстанцев.

Потом бегство, все более сумбурное.

Потом избиение.