Когда просыпаются орхидеи

– Это ваши любимые притчи? – усмехнулась Мэл, подходя почти вплотную к жрецу и перекрывая путь к отступлению как бы невзначай вытянутой рукой. Красные и черные глаза Келтрана застыли на ее губах. Где-то за их спинами хмыкнул дэв, но Малврае так увлеклась игрой, что не придала тому значения.

– Я… – проблеял паучок, и в этот момент Мэл заметила в окне особняка силуэт леди Бризанны, настойчиво указывающий ей куда-то вниз и делая знаки рукой. Второй этаж, столовая, догадалась Малврае, и не без сожаления шагнула назад.

– Нам пора. Скоро подадут ужин.

– Так рано? Ох… простите, у каждого Дома свои порядки. Конечно, идемте.

Разворачиваясь в сторону обратного пути, Мэл краем глаза поймала недовольный взгляд дэва и выразительно усмехнулась. Что такое, птичка, вопрошала ее усмешка, ревнуешь хозяйку?

***

В столовой еще даже не начались первые приготовления. Не суетились слуги, не бегала за ними строгая распорядительница Глетта. Значит, уловка. Матушке нужно было, чтобы Келтран покинул сад и не увидел того, что не предназначалось для его глаз.

– Кажется, я поторопилась, – сказала Мэл, изображая досаду.

– Ничего страшного, – вежливо улыбнулся Келтран, замирая у амфоры со спящими орхидеями. – Мне приятно находиться в вашем особняке.

Дэв разместился в углу комнаты, опершись плечом на край серванта с серебряной посудой. Несмотря на свои размеры в совокупности с крыльями, Алактир мог быть незаметным – Мэл всю дорогу казалось, что они с паучком одни. Это полезное качество для личного охранника. И всё же крылья довольно приметная черта… можно ли их как-то замаскировать?

Впрочем, не о том божественном ей стоит сейчас думать. Нужно снова как-то отвлечь Келтрана. Как быстро ему надоест любоваться цветами?

– Вы интересовались моими любимыми притчами… – вдруг заговорил он, поглаживая тонкими пальцами, похожими на осторожные паучьи лапки, спящие бутоны. – Вы знаете легенду о том, как орхидеи появились в Юдоли?

– Одна из древних цариц Юдоли принесла их в дар Богине. – Малврае сложила руки за спиной, подходя ближе. – Если не ошибаюсь.

Келтран улыбнулся снова. Она впервые увидела на его лице такую улыбку – лукавую, до ямочек на щеках.

– Вы не слишком усердно сидели за книгами, верно?

Ах посмотрите-ка, ты можешь дерзить…

– Верно. Я больше люблю клинки, как вы, должно быть, помните.

Щеки Релинара снова окрасились лиловым. Он быстро облизал тонкие губы, тоже спрятал руки за спиной, преображаясь в учителя, и заговорил:

– Было несколько иначе, если верить старинным манускриптам… Богиня любила цветы и очень печалилась, ведь никакие цветы не приживались в Юдоли. На заре своей юности она не раз пыталась прирастить наземные растения на скупой почве подгорья, но даже магия не смогла превратить наши земли в цветущие сады, сколь бы не изводила ростков и черенков Великая Баладай. – Келтран подошел к столу, провел пальцами по дымчатому черно-белому мрамору. – Однажды она узнала, что в чертоге Пастыря, ее главнейшего врага, растут божественные цветы – белые орхидеи. Ей так захотелось увидеть их, что она сама явилась к Солнечному богу под покровом ночи и соблазнила его. – Стоящий в углу дэв тихонько фыркнул. – А после, когда упоённый любовью ее тела Пастырь спал глубоким сном, она пришла в его сад.

Келтран обошел стол, медленно приближаясь к Мэл.

– Орхидеи нежны по своей природе. В естественной среде обитания, в людских землях, они гнездятся на деревьях или скалах, прячутся под кронами от солнечных лучей, дабы не обжечь свои чувствительные лепестки. Орхидеи в чертогах Пастыря вились по золотым аркам, белым колоннам, они тянулись к свету без страха сгореть… Это восхитило Баладай. Богиня выкрала из солнечного сада несколько образцов и вернулась в свои владения. С помощью темных сил она изменила их суть. Ее орхидеи стали черными, как вечная ночь Юдоли, они не нуждались в солнце и охотно стелились по безжизненным горным породам, прорастая везде… везде, куда не попадал свет с поверхности. Эти цветы – аллегория, госпожа Малврае. – Релинар подошел почти вплотную. Его рука медленно поднялась, замерла вблизи ее лица. – Аллегория на нас, детей ночи. Прорастаем в горы, но чутки к солнцу. Красивы, но хрупки за пределами дома… Печальная аллегория.

Келтран стоял так близко, что Мэл чувствовала тепло его тела оголёнными участками кожи. Он пах книжной пылью и чем-то приторно-сладким, кружащим голову. Томно сощурив все свои глаза, Релинар осматривал ее лицо, словно хотел запомнить каждую черточку. Малврае поняла, что не дышит уже целую минуту. Она шагнула еще ближе, заставляя Келтрана упереться задом в стол, ее руки легли ему на грудь и нетерпеливо засуетились в поисках брешей в этой жреческой броне.

Как много одежд, как много на нем лишних одежд… Это то, о чем говорила сестра? Особенный мужчина, который вызовет в тебе страсть…