Когда распускаются розы

Тут было так хорошо. Этот сад, в котором над цветами с мирным жужжанием вились пчелы (одна из них вчера стала причиной изрядной суматохи, однако Колин был склонен смотреть на произошедшее с юмором). Этот старый, добротный дом, в котором выросло не одно поколение. Даже его внутреннее убранство, которое отчетливо указывало на то, что здесь живет взбалмошная и любящая все приукрасить женщина, не раздражало Колина, а, скорее, заставляло улыбнуться. Все эти цветные полотенца, полосатые занавески и коврики, подушечки для такс… И сами таксы — шесть похожих на сардельки собачек красивого коричневого цвета, неугомонные и ленивые одновременно, всюду сующие свои влажные черные носы. Во всем этом было что-то милое и патриархальное.

Хотя кухня Фионы была забита современной техникой, Колина все равно не покидало в этом доме ощущение времени, поселившееся в его стенах. Времени, которое полностью принадлежит тебе и которое ты можешь потратить на бесконечно долгую жизнь. Жизнь здесь. Он представил, как хорошо просыпаться рано утром — только не как сегодня, от телефонного звонка, а еще до тарахтения будильника, перед рассветом, — вставать потихоньку, чтобы никого не разбудить, и спускаться вниз. Заваривать себе крепкий кофе (кофе, заваренный по утрам в деревянных домах, всегда пахнет исключительно), идти на веранду, сидеть там и смотреть, как просыпается мир…

Отогнав эти мысли, Колин вновь сосредоточился на работе.

К сожалению, ему всегда приходилось возить с собой много багажа. Вся его одежда вполне могла уместиться в одной небольшой дорожной сумке, и умещалась, но вот оборудование для мини-лаборатории занимало очень много места. Во всем, что касалось оборудования, он был крайне педантичен и щепетилен. Микроскоп, аппарат для дистилляции и другие приспособления, которые он возил с собой, стоили целое состояние. Если в одежде он мог показаться небрежным, то во всем, что касалось работы, он был настоящим педантом.

В течение многих лет он собирал и разбирал свою лабораторию в разных уголках земного шара. Казалось, он мог бы сделать это с завязанными глазами. Но этим утром все валилось из рук. Стоило решить одну проблему, как ей на смену тут же приходила другая.

Например, вдруг обнаружилось, что у одного из ящиков слетела крышка и один из приборов лежит очень странно. Он оказался практически цел — лишь слегка поврежден, и неисправность можно было быстро устранить. Но Колин совершенно точно помнил, как закрывал этот ящик. Он всегда все делал аккуратно и тщательно. Не может быть, чтобы он забыл, и поэтому прибор пострадал.

Не успел Колин как следует поразмыслить об этой странности, как собаки Фионы вдруг решили составить ему компанию в оранжерее. Шестеро ее ушастых любимцев (и зачем людям столько такс?), про которых чуть раньше он думал почти с умилением, сидели прямо около раковины и внимательно наблюдали за всеми его приготовлениями. Хуже того, кажется, они хотели, чтобы он включил воду. Утолив жажду, первая такса отошла, уступив место своим товаркам.

Вся эта собачья банда требовала воды чуть ли не каждые двадцать минут. Он никак не мог их приструнить — он даже не знал, как их зовут, кроме Пипетки. Но сейчас, при ярком солнечном свете, Колин не взялся бы отличить Пипетку от остальных. В конце концов, с собачкой они общались в сумерках. А тут еще пять рыжих нахальных морд лезут вперед и требуют внимания.

Из-за этих непредвиденных обстоятельств к десяти часам Колин успел не так уж много. В очередной раз подняв голову от работы, он взглянул на дверь и заметил, что на пороге стоит девочка лет четырнадцати с огромными глазами и растрепанными каштановыми волосами. Она выглядела так, будто тоже принадлежала этому месту — как вчерашние звезды, розы или собаки. Пожалуй, самым неуместным элементом во Фловерс Вэлли в данный момент был сам Колин. Или ему так просто казалось из-за мелкого раздражения, что он немного успел с утра?..

— Здравствуйте. Меня прислали сюда взять моток бечевки, — девочка указала на старые полки, приколоченные прямо над раковиной.

— Пожалуйста, — кивнул ей Колин.

Однако девочка не спешила приниматься за поиски бечевки. Остановившись на середине оранжереи, она подергала себя за ухо, несколько раз переступила с ноги на ногу и с любопытством уставилась на аппаратуру, которую устанавливал Колин.

— Я Китти, — непосредственно представилась она. — Вообще-то, меня зовут Кейтлин, и мне до смерти надоело, что все называют меня Китти. Это имя выдумал мой младший брат, когда еще толком и разговаривать-то не умел, и с тех пор оно ко мне прилипло. Мне до слез обидно, когда меня так называют.

— О'кей. Значит, ты — Кейтлин, — дружелюбно откликнулся Колин, возвращаясь к работе.

— Я работаю у Фионы. Короче говоря, я ее ассистентка. — Кейтлин явно не собиралась просто взять бечевку и удалиться.

Колин ничего не сказал, но девочка была явно слишком юна для того, чтобы занимать такую должность.