Когда рассется туман. Книга 2

В спальне гораздо светлее за счёт проникающего в окна лунного света. Я теряю дар речи, когда вижу на кровати обнажённую Катю, сидящую в позе лотоса. Она держит на руках Бегемота, который урчит и трётся об неё, закатывая глаза от удовольствия. Кот не торопится уходить из её объятий и напрочь игнорирует моё появление на пороге. Я завороженно смотрю на них обоих. Как загипнотизированный провожаю взглядом каждое движение Катиной руки по загривку животного.

– Ты вернулась… – наконец-то, выйдя из ступора, говорю я.

Катя поднимает голову, будто только что заметила меня. Её лицо скрыто тенью, поэтому я не могу разглядеть выражение её лица. Шагаю вперёд, чтобы подойти ближе. Она перестаёт гладить Бегемота, и тот, ощетинившись, спрыгивает с кровати и выбегает за дверь, скрываясь во мраке коридора. Какого хрена? Моё сердце начинает биться чаще с каждым шагом, пока я преодолеваю небольшое расстояние от двери до женщины, которую, как я думал, потерял навсегда. Катя молчит, опустив руки на колени.

Когда до неё остаётся всего лишь шаг, она резко вскидывает руки, хватаясь за горло и издавая хрипящие звуки. Я в один прыжок преодолеваю оставшееся между нами расстояние. Загребаю хрупкое тело в охапку, в панике соображая, что происходит и как помочь. Пытаюсь расцепить её руки, но это бесполезно. Они намертво сжались вокруг гортани. Мне становится страшно. Трясу её в жалкой попытке сделать хоть что-то, но она начинает биться в конвульсиях, закатывая глаза кверху, пока совсем не обмякает, и руки сами собой безжизненно падают вниз, словно плети.

– Нет! Катя! Нет! Что ты наделала!? – кричу я сорвавшимся голосом.

Гул в голове становится нестерпимым. Ощущение, будто она сейчас треснет, как перезревший арбуз. Я с горечью смотрю на кровавые подтёки от удушья на Катиной шее, не веря в то, что происходит… Фрагменты аварии, словно вспышки, начинают мелькать в моей голове… Я умер? Мне это снится? Это сон… Всего лишь кошмар… Я прижимаю Катю к себе, понимая, что в любой момент могу проснуться. Я хочу чувствовать её в своих руках. Хотя бы какое-то время…

– Ярик! – доносится чей-то еле уловимый голос из темноты коридора.

Я поднимаю голову, вглядываясь во мрак. Вижу вдалеке сгусток света, похожий на шаровидную молнию. Он медленно приближается, искрясь и переливаясь короткими электрическими разрядами. Качаю головой. Только не сейчас… Ещё слишком рано… Я не могу бросить её здесь одну…

– Чёрт возьми, Ярик!

“Оно” уже близко. За порогом спальни. Голос слышен громко и отчётливо, будто над самым моим ухом. Я знаю, кому он принадлежит, но продолжаю сопротивляться.

– Что ты хочешь сказать мне, Катя? Что это значит? – шепчу я, укачивая безжизненное тело из стороны в сторону на своих руках. Оно постепенно становится лёгким и невесомым, словно пушинка. Её кожа дрябнет за считанные секунды, высыхает и скукоживается до состояния старой тонкой материи… Я понимаю, что эти короткие мгновения последние для нас двоих… – Я люблю тебя… Ты даже не представляешь, на сколько сильно…

Я осторожно опускаю то, что осталось от Кати, на кровать и встаю, направляясь в сторону источника света. Когда подхожу слишком близко, яркая короткая вспышка ослепляет на мгновение… Когда я вновь открываю глаза, вижу растерянное и обеспокоенное лицо Софии, нависающее надо мной в нескольких сантиметрах.

– Ты всех напугал, чёртов засранец! – шипит она, смахивая с щеки одинокую слезу.

При попытке выдавить из себя смешок меня пронзает острая боль в области груди. Вдобавок меня тошнит, и кружится голова, будто мне семь лет, и я только что слез с карусели, после которой рвало долго и мучительно прямо в парке посреди тротуара.

– Не двигайся! У тебя сломаны рёбра… И сотрясение мозга… И…

– Ходить буду? – через боль спрашиваю я, прикрывая глаза. Хочется спать.

– Будешь! Но я бы с радостью переломала тебе ноги лично! Ты… Ты вырубил молодого парня! Ты сел за руль пьяным! Ты хоть понимаешь, что мог умереть? Если бы не подушки безопасности и ремень… Чёрт! Ярик! Ты долбаный идиот! Ненавижу тебя!

Я знаю, что сестра злится из-за того, что чуть меня не потеряла. Я бы на её месте вёл себя точно так же. Поэтому не держу на неё зла.

– Кот… На дороге сидел чёрный кот… – делаю несколько коротких вздохов.

– Кот? – удивлённо переспрашивает она. – Ты хочешь сказать, что слетел с дороги, чтобы не раздавить кота???

– Ты не понимаешь…

Чёрный кот… Когда Катя появилась на моём пороге с чёрным котёнком, мой мир перестал быть прежним. Наверное, именно тогда я понял, что хочу всегда быть с ней рядом…

– Ты думал, что это твой Бегемот разгуливает в двадцати километрах от дома?

– Забудь… – полушёпотом говорю я. – Долго я был в отключке?

– Почти сутки…

– Кажется, я видел свет в конце тоннеля… – натянуто улыбаюсь, поворачивая голову к окну. На улице так же темно, как было во сне. – Можешь его выключить? Режет глаза.

София встаёт и выключает яркую дневную лампу, оставляя приглушённый ночник. Становится чуточку легче.

– Нужно позвать медсестру. Я обещала, что позову её, если ты очнёшься.