Когда развеются миражи

— У них все хорошо. Бабушка здорова и все еще не желает расставаться со своим хозяйством. Дядя Слава, приезжая на сенокос, грозится сдать на скотобойню всю скотину, так как сено в основном приходится заготавливать ему. Ванька, конечно, помогает, да и Танька приезжает. И все же вся мужская работа по дому держится на нем.

— Тетушка все такая же веселая?

— О, да! Тетушка не унывает! Она приезжала ко мне несколько месяцев назад.

Дочки ее еще в школу ходят, а сын дяди Славы учится в университете.

— Время летит незаметно. А мама? Как ей работается в усадьбе? Папа говорит, когда предлагали ей должность главного администратора, не предполагали, что она так здорово со всем справится.

— Ей очень нравится работать в Сиренево. И она действительно справляется. Во мне там нуждаются все меньше. Но мы, как и прежде, о многом не говорим и не обсуждаем ее отношение к усадьбе и прошлое, связанное с этим местом!

— Мне всегда казалось странным, что вы с ней так и не стали близки, — задумчиво произнес Старовойтов.

— Наверное, мы просто не успели стать такими! Я ведь девчонкой была, когда они уехали в Германию, а когда вернулись… Я уже привыкла обходиться без нее. Это вообще неважно сейчас! Я рада, что мама работает в Сиренево, она любит усадьбу, ей там нравится. Она с бабушкой, что для меня немаловажно. Да и деревенская жизнь пришлась ей по душе. Мы с ней часто разговариваем по телефону, отношения у нас вполне дружеские, большего от нее я требовать не могу, да и от себя тоже!

— Она могла бы еще выйти замуж! Твоя мама красивая женщина. Она ведь еще молода, — предположил Старовойтов.

Юля в ответ лишь пожала плечами.

Мама не делилась с ней подробностями своей личной жизни.

— Тебе не хватает Сиренево, не так ли? Можешь не отвечать, я и так знаю! Мне тоже его не хватает, — сказал неожиданно Ариан.

— Ты можешь съездить. Теперь… — обронила девушка, не оборачиваясь, и прикусила губу. Она не собиралась говорить с ним о прошлом.

— Да, теперь я могу туда поехать! — боль, прозвучавшая в его внезапно охрипшем голосе, заставила Юлю вздрогнуть и на мгновение зажмуриться.

— Ты счастлива? — спросил он.

— Да, конечно! — поспешно ответила Шарапова.

— Я так и предполагал. Ты стала настоящей красавицей, впрочем, и в восемнадцать была очаровательна. Моему другу несказанно повезло, вы великолепно смотритесь вместе!

«Господи, зачем он все это говорит? — пронеслось у нее в голове. — Зачем мучает меня? Впрочем, ему есть за что меня наказывать и причинять боль! Это я виновата в том, что мы оба несчастливы! Сама обрекла нас на такую жизнь! Но мне ведь казалось, так будет правильно! Разве можно было тогда все разрушить и построить свое счастье на несчастье и позоре Аделины?»

Но вслух она ничего не сказала.

— Какая прекрасная мелодия, — снова заговорил он. Из дома до них донеслись нежные звуки маленького оркестра. — Мы знакомы с тобой столько лет, но так вышло, что ни разу не танцевали вместе! Ты ведь не откажешь мне?

— Нет! Я с удовольствием потанцую с тобой, — после секундного колебания согласилась девушка.

Когда они вошли в холл, Ариан помог ей снять шубку, не дожидаясь, пока это сделает дворецкий, и провел в гостиную. Несколько пар неторопливо плыли в звуках музыки, среди них были Матвей и Аделина.

Старовойтов улыбнулся и подал ей руку, которую она приняла с легким трепетом. Он притянул ее к себе и обнял. Его ладонь, горячая и нежная, касалась ее обнаженной спины, иногда девушке чудилось, будто Ариан осторожно и едва ощутимо поглаживает ее. Сладкая дрожь пробегала по телу, сердце трепетало в груди, и Юлька не решалась поднять к нему глаза, боясь попасть в плен немеркнущей магии его взгляда, который, пленив ее однажды, продолжал околдовывать и сейчас.

Ближе к утру, когда гости уже разошлись, а чета Старовойтовых-старших, пожелав им спокойной ночи, удалилась отдыхать, Ариан с Аделиной и Юля с Матвеем разместились в кабинете Андрея Михайловича. Первая ночь нового года близилась к концу, но расходиться не хотелось, да и спать тоже. Они расположились на кожаных диванах у зажженного камина и, потягивая бренди, наслаждались неспешной беседой.

Ариан и Матвей не виделись давно, им было что сказать друг другу. Общие знакомые, друзья, общество, в котором они вращались, объединяли их. Ариан рассказывал о Лондоне, Матвей все больше о Москве.

Аделина, не заботясь о своем великолепном наряде, нисколько не стесняясь четы Гончаровых, свернувшись калачиком на диване, положила голову мужу на колени. Она не участвовала в беседе. Просто лежала, подложив руку мужа себе под щеку, и рассеянно улыбалась собственным мыслям.