Когда развеются миражи

Для них же Кашмир начался со столицы штата — Шринагар. Но они, уставшие и вымотанные перелетами, не стали в нем задерживаться. Пусть и хотелось увидеть многое, в первую очередь плавучие гостиницы на озере Дал, построенные англичанами во время британского правления, террасные Могольские сады и парки, самый известный из которых — Шалимар Багх, Старый город с его мечетями.

У низкого здания аэропорта их ждал джип, который должен был отвезти на небольшую уединенную виллу, затерявшуюся в горах.

Матвей и Ариан негромко переговаривались с водителем на английском. Аделина устало и обиженно молчала, прислонившись к плечу мужа.

Молчала и Юлька, не чувствуя усталости после столь длительного перелета. Она зачарованно смотрела на такие близкие и вместе с тем далекие вершины гор, поросшие деревьями и кустарниками, ущелья и снежные вершины, в которых отражались закатные лучи солнца, на легкую дымку, которой были окутаны горы. Казалось, будто ночь сходит с вершин гор на город, укрывая его покрывалом, наполненным запахом неведомых цветов, и она не могла отвести от этой картины взгляд. За свою недолгую жизнь Шарапова успела немного повидать мир, но ни в одной стране не испытывала такого восторга, восхищения, граничащего с преклонением.

Она не замечала плохой, ухабистой дороги, тряски и глубоких оврагов. Все это сейчас не существовало для нее. Девушка не отрывала взгляд от солнца, которое опускалось все ниже, пока не исчезло совсем, горы вдруг стали темными, и только снежные вершины продолжали отливать багряным, розовым, золотым.

Двухэтажная белоснежная вилла с небольшим садом встретила их золотистым оазисом в непроглядной холодной ночи, как-то уж слишком быстро сомкнувшей над ними свои крылья. Еще один крутой серпантин, и она предстала перед ними — ярко освещенная, уединенная и прекрасная. Под колесами джипа зашуршал гравий, мотор затих. Аделина, уснувшая в объятиях мужа, тяжело вздохнула и зашевелилась. А Юля, не дожидаясь помощи Матвея, выпрыгнула из машины, чувствуя, как затекли ноги, и огляделась по сторонам. На звук подъезжающей машины двери дома распахнулись, и на просторном крыльце, украшенном белокаменными узорчатыми балюстрадами, показалась женщина, исполняющая роль домработницы и повара. Она окликнула водителя, что-то сказала ему на урду, потом сошла со ступеней и направилась к ним. Тем временем мужчины с водителем стали выгружать багаж. Аделина тоже выбралась из машины и теперь стояла, обхватив себя руками и зябко ежась. Подошла домработница, вероятнее всего, жительница одного из ближайших поселков, в традиционной одежде Кашмира — сальвар-камиз — широкие брюки, суженные у лодыжки, и туника. Вместо легкой вуали, которую называют дупатту, она была закутана в кашмирскую шаль. На безупречном английском женщина поприветствовала их и пригласила следовать за ней.

Миновав дорожку и крыльцо, девушки вошли в небольшой холл, главной достопримечательностью которого была белокаменная лестница с балюстрадами, убегающая на второй этаж. С потолка свисала красивая хрустальная люстра, на стенах, отделанных в нежно-оливковые тона, висели картины с видами гор и долин, а на полу стояли вазы с неведомыми разноцветными цветами, оживляющими интерьер. Широкие двустворчатые двери парадных комнат были распахнуты, приветствуя гостей. Впрочем, их осмотр они оставили на потом. Домработница сразу же повела их на второй этаж, где размещались просторные спальни с ванными комнатами и терраса, откуда открывался замечательный вид на горы и долину.

Прежде чем удалиться, она сообщила об ужине, его подадут через час в гостиной, которая служила и столовой, а пока они могли спокойно устроиться, переодеться, умыться и осмотреться. Женщина не стала выяснять, кто и какую комнату займет, предоставив им право выбора. Впрочем, им было все равно. Они просто вошли в двери, которые находились ближе, не сказав друг другу ни слова.