Когда риск - это жизнь!

Интересно наблюдать, как в зависимости от направления ветра, который то увлекает нас к востоку или к западу, а то вдруг тащит на север или на юг, мы старательно изыскиваем какую-нибудь заманчивую цель именно там, где должны ее достигнуть. Сегодня для нас самое интересное место на Земле — Инд. Вчера таким же интересным был Мадагаскар, или Сомали, или даже Персидский залив. Днем и ночью не прекращается движение ладьи, и, наверное, правильно, что у каждой цели есть свой смысл и значение. Мне думается, наши предки, подчиняясь естественным законам природы, которые им были известны гораздо лучше, чем нам, путешествовали во все стороны наугад. Открывая при этом земли, наиболее пригодные для развития хозяйства, они обосновывались там, строили города, создавали цивилизации. Эти цивилизации, представляется мне в результате путешествия на «Тигрисе», связаны друг с другом и расположены на путях, по которым людей вели ветры и течения.

В наше время благодаря технике человек следует в нужном ему направлении. Однако, находясь на лодке пятитысячелетней давности, я замечаю: и ветер, и течения имеют свою прелесть именно в том, что влекут человека к неопределенным, неизвестным целям.

На борту некогда скучать. Сегодня с фотоаппаратом в руках я целое утро выжидал, когда можно будет сфотографировать золотых макрелей, которые из-под «Тигриса», где они прячут свои великолепные разноцветные тела (это их крест, как сказала бы моя мать), набрасываются на стаи летучих рыб. Охота происходит на бешеной скорости. Летучие рыбы покрывают по воздуху расстояние в сотни метров, и макрели идут за ними под самой поверхностью воды, словно торпеды, и никогда не остаются без добычи.

Снова наступил штиль, и мы сидим, как в зале ожидания, где движется только время.

Пакистанское побережье всего в 20 милях от нас, но при таком движении нам до него не дойти. Тур предложил решить возникшую проблему с помощью весел, но эта идея никого не вдохновляет.

27 января.

Вместе с Рашадом дежурим на вахте с 4 до 6 часов. Едва выбравшись из рубки, замечаю по левому борту серебристую линию, — по-видимому, пакистанскую землю, а также мутное от песка море, из чего с уверенностью делаю вывод, что мы находимся вблизи побережья. Мы не имеем навигационной карты индо-пакистанского побережья, однако силы природы несут нас именно туда, прямо на высокие рифы, обрамляющие бухту Ормара, где, убрав парус, мы бросаем оба якоря. Волны и сильный ветер треплют ладью. Мы не уверены, удержат ли якоря, и действительно, лодку медленно сносит к берегу, о который с шумом разбиваются морские валы. Делаем попытку зацепиться веслами за мелкое дно, однако оно оказывается слишком твердым. Остается положиться на удачу. Целую ночь с тревогой вслушиваемся в бьющиеся о берег волны в 200 метрах от нас и на рассвете, к великому счастью, обнаруживаем, что якоря прекрасно держали лодку в море, не дав ей разбиться о скалы. Шторм постепенно утихает, можно спокойно глядеть на сухой сверкающий берег, где шествуют караваны верблюдов и стада коз. В резиновой лодке отправляемся на разведку. Ступив на землю, расходимся в разных направлениях, чтобы познакомиться с Ормарой, а заодно и передохнуть от долгого принудительного совместного житья на «Тигрисе».

Добираюсь, утопая по колено в ослепительно белом песке, до соломенных хижин, которые замечаю лишь в последний момент, поскольку их соломенный цвет сливается с таким же цветом гор, богатых ископаемыми, минералами, поднятыми со дна моря в результате вулканической деятельности. Под лучами палящего солнца, среди низких хижин из пальмовых листьев бродят редкие люди. Ко мне приближаются трое мужчин. Сначала они разглядывают меня, а затем знаками дают понять, что готовы помочь мне поднести сумку с фотоаппаратами. Я вызываю в них гораздо большее любопытство, чем они во мне. Мужчины ведут меня к своим хижинам — не столько показать их мне, сколько показать меня своим сородичам.