Когда рушится мир

Любомир пошел по дому, держа тепловизор в одной руке, а игломет в другой. Переставил на пятиминутный паралич, пока достаточно. Убивать без причины не хотелось. Если понадобится, с парализованным человеком можно все, что угодно, сделать. Судя по картинке, до человека было ярдов десять. Любомир спрятал тепловизор в рюкзак, и положил его у стены, стараясь не шуметь. Делал он это скорее рефлекторно, практического смысла это не имело вовсе. Человек прекрасно знал о его присутствии.

— Ладно, выходи! Я знаю, что ты тут! — громко крикнул Любомир. — Не трону, обещаю!

Ответа, естественно, не было. Как никого не было в комнатах, заставленных некогда весьма недешевой мебелью. Любомир прошел вперед-назад, стараясь не удаляться от рюкзака. Судя по картинке тепловизора, источник излучения был буквально в паре шагов, но он его не видел, и все тут.

— Да где же ты? Вот напасть! Выходи, говорю! Хуже будет!

Угрозы тоже не возымели действия, и лейтенант уже начал думать, что это пятно на экране ему почудилось. Красивые резные панели, украшавшие стены, привлекли его внимание. Любомир аккуратно постучал в одну из них и сказал:

— Тук-тук! Вот ты где! Выходи!

Панель отъехала вбок, и небольшая юркая фигурка с немыслимой скоростью метнулась к выходу. Любомир, будучи отменным стрелком, едва успел среагировать. Игла прилетела беглецу в ногу, и он через пять шагов грохнулся на спину, сверля ненавидящим взглядом приближающегося парня. Мальчишка лет шестнадцати, изможденный донельзя, изрядно пованивал. Судя по всему, это был естественный запах нынешних горожан, ведь вода закончилась тут сразу и навсегда.

— Чего убегал? — лениво спросил Любомир. — Я же сказал, что не трону.

Тот молчал, и по-прежнему сверлил словена взглядом. Любомир не выдержал.

— Слушай, парень, это армейский игломет. Я мог тебя убить, но вместо этого парализовал на пять минут. Говорить ты можешь, препарат блокирует только спинной мозг и его нервные окончания. Если будешь молчать, то сброшу вниз, там стая собак ждет. Говорить будешь?

— Кто ты такой? — выплюнул пацан. — Что тебе надо? Я тебя не трогал.

— Не трогал, — согласился Любомир, обыскивая мальчишку. — Но мог и тронуть. А я этого ужасно не люблю. Вот какой ножик у тебя. О, и заточка еще есть. И шило зачем-то. Видишь, какой ты опасный парень.

— Это мой дом, я тут живу. Ты чего сюда приперся? Тебе пустых домов мало? — мальчишка был сама любезность.

— Да я сюда случайно зашел, — примирительно сказал Любомир. — Меня собаки загнали.

— А, — протянул пацан, — это они могут. Ты чужак, поэтому тебя и вели. У них несколько мест есть, для засады очень удобных. Туда только такие, как ты, и ходят. Местные на эти улицы в жизни не сунутся.

— А вас почему не трогают? — полюбопытствовал лейтенант.

— Трогают, и еще как, — пожал плечами парень. — Но в последнюю очередь, они наш запах знают. Каждого, кто еще в городе остался. Так то обычно стараемся расходиться, но если они сильно голодные, то лучше переждать где-нибудь. Тогда выходить опасно.

— А как ты узнаешь, что опасно? — изумился Любомир.

— Да они не так смотреть начинают, зубы иначе скалят, не как обычно. В общем, это нельзя объяснить, это чувствовать надо. Поживешь с ними рядом, поймешь.

— А почему они вас не сожрали еще? — удивленно спросил Любомир.

— Так мы же их тоже убивать можем, — удивился паренек. — И они об этом знают, они же умные. Тут поначалу так и было. Ад кромешный. Мы собак убивали налево и направо, а они нас. Ну и жрали друг друга, конечно же. Еда ведь и вовсе исчезла. А потом вроде потише стало. Ты пса не трогаешь, а он тебя. Как-то само собой получилось. Старика вот на улице сразу разорвут, или раненого, или чужака, такого как ты. А мы вроде ничего, живем…

— С ума сойти! — покрутил в изумлении головой Любомир.

— Да кто ты такой? — вновь спросил мальчишка. — Морда сытая, щетина ни о чем, голова стриженная, про собак ничего не знаешь. Игломет у тебя модный, тут такого ни у кого нет. Тут и к двухстволкам то мало у кого патроны остались. Даже снарядить старые гильзы нечем. А если к армейским ружьям патроны есть, так это прямо целый князь, а не человек. Любая баба его, только пальцем помани.

— Тебе не надо знать, кто я, — со значением произнес Любомир, матерясь про себя последними словами. Он сыпался просто на каждом шагу. — Ты у меня еще имеешь шанс из окна полететь прямо к твоим собачкам ненаглядным. Знаешь, что с тобой будет?

— Сожрут! — паренек нервно сглотнул. — Раненых и больных они сразу рвут. Они законная добыча. Это все знают. Хочешь умереть быстро, заболей и выйди на улицу.

Парень ощутимо занервничал, и попытался пошевелиться. Паралич отходил, но пока медленно. Шансов убежать не было.

— Не советую, — сказал ему Любомир. — Еще иглу влеплю, на час паралича. Дверь открою настежь и уйду. И тут уже, как тебе повезет. Не будешь дурить? Мне тебя убивать, в общем-то, без надобности. Поговорим, и разойдемся.

— Ну, говори, — резонно заявил парнишка.

— Зовут как? — спросил лейтенант. Он, все-таки, от греха подальше стянул ему пластиковыми хомутами кисти и стопы.

— Зигги, — коротко ответил пацан.